— Знаешь, кто тут живет? — И когда я, естественно, ответил, что не знаю, добавил: — Ашмауи-бей Галяль.

Я даже задохнулся от неожиданности.

— Ашмауи-бей Галяль? Убийца студентов?

— Он самый.

— А ты видел его?

— Где он и его семья, никому не известно. Они напуганы организацией «Черная рука». Но дом по-прежнему принадлежит ему.

— Когда же они покинули его?

— После того, как он расстрелял демонстрацию.

С детства имя Ашмауи Галяля вызывало в моем сознании представление о чем-то ужасном. Он был офицером в кавалерийской бригаде египетской армии и вполне заслуженно получил прозвище врага № 1 революции 1919 года. О нем рассказывали страшные истории, описывали, как он истязал и мучал свои жертвы, как привязывал студентов к хвосту своего коня и пускал его вскачь, волоча человека по камням и асфальту, пока тот не испускал дух.

Придя к власти в 1924 году, Саад Заглул уволил его в отставку. Ашмауи вернулся в свой покинутый дом и заперся в нем, как в тюрьме. Мне страшно хотелось хоть раз взглянуть на него. Я подолгу наблюдал за домом и садом, видел жену и двух дочерей Ашмауи, но никогда его самого. Он не выходил в сад и даже не показывался в окне. Как проводил он время, никто не знал.

— Он всегда один, потому что у него нет друга, — говорил Гаафар Халиль.

— Боится мести народа, — заметил Реда Хаммада.

А Сурур Абд аль-Баки передавал услышанное от кого-то:

— Говорят, он ослеп и не может ходить один, но скрывает это, чтоб не дать людям повод для злорадства.

У Ашмауи был сын и две дочери. Сына он послал учиться в Англию, в среднюю школу, опасаясь, что в Каире ему будут мстить из-за отца. Мы слышали, что в Лондоне его сын поступил потом в медицинский колледж, остался там работать, женился и принял английское подданство. Дочери Ашмауи часто играли в саду. Это были миленькие девочки, и я недоумевал, как они могли родиться от такого чудовища. Они подросли и перестали появляться на улице с открытым лицом. Мы нередко слышали доносившиеся из дома звуки фортепьяно. И я все удивлялся, как могло это чудовище любить музыку и пение. Году в 1935 его обе дочери вышли замуж за неизвестных нам людей. В доме остались только Ашмауи и его жена. Потом по кварталу разнесся слух, что Ашмауи покинул дом, оставив свою жену в одиночестве. Говорили — и его жена это не отрицала, — что он обосновался на кладбище, в фамильном склепе, в комнате, что была предназначена для посетителей, навещающих по праздникам могилы родственников. Он завещал, чтобы после смерти ему не устраивали похорон. Жена Ашмауи, добрая, симпатичная женщина, после ухода мужа вышла наконец из своего заточения и даже стала общаться с соседями. Легко завоевала их расположение, а затем и уважение жителей нашего квартала.

Сведения о прошлом Ашмауи стали известны со слов людей, давно живших в Аббасии. По их рассказам, в молодости он был весьма замкнутым, однако хорошо воспитанным юношей. Несмотря на прилежание, в учебе он не преуспел, и его отец, инспектор вакуфов, был вынужден отдать его в военную школу, прибегнув к протекции Герберта-паши, в то время инспектора школы. После выпуска Ашмауи был направлен в Судан. На военной службе он проявил рвение, проводя в жизнь тщательно продуманную политику англичан, которые собирали налоги с суданского населения руками египетских офицеров. Англичане оценили Ашмауи, он подружился с английскими офицерами, которыми безмерно восхищался.