— Пророк, вестник, мастер…

Человека в инвалидном кресле, похоже, совершенно не занимали язвительные слова; он коротко сказал «спасибо», когда его подкатили к шахматной доске, и поправил висевший на груди серебряный крест.

Санитар отошел от кресла и, натянуто улыбаясь, приблизился к павшему на колени мужчине.

— Примус, ты что здесь делаешь?

— У меня гости. — Названный Примусом кивнул на Памелу.

— Ты же знаешь, что тебе можно выходить только на особых условиях.

— Я их неправильно понял.

— Поднимайся и не смотри на нее, — велел санитар.

Памела сидела, опустив глаза, но все равно чувствовала, что Примус, поднимаясь с колен, продолжает смотреть на нее.

— Выведите раба, — спокойно произнес человек в инвалидном кресле.

Примус повернулся и последовал за санитаром. Зажужжал кодовый замок, дверь, ведущая в отделение, закрылась, шаги обоих простучали по пластиковому покрытию и стихли.

8

Дверь, ведущая в коридор, снова открылась. Памела повернулась и увидела Мартина. Сопровождавший его санитар нес рюкзак.

Раньше светлые волосы Мартина свисали на спину, двигался он расслабленно, одевался в кожаные штаны и черные рубашки, а солнечные очки у него были с розовыми зеркальными стеклами.

Сейчас, на тяжелых лекарствах, он прибавил в весе, коротко стриженные волосы торчали во все стороны, а лицо стало бледным и приобрело тревожное выражение. Одет Мартин был в синюю футболку, спортивные штаны, на ногах — белые кроссовки без шнурков.

— Милый! — Памела с улыбкой встала с дивана.

Мартин покачал головой и испуганно взглянул на человека в инвалидном кресле. Памела забрала у санитара рюкзак.

— Мы гордимся тобой, — сказал санитар.

Мартин тревожно улыбнулся и показал Памеле ладонь, на которой он нарисовал цветок.

— Это мне? — спросила она.

Мартин торопливо кивнул и сжал ладонь.

— Спасибо.

— Я не могу купить настоящие цветы, — проговорил Мартин, не глядя на нее.

— Знаю.

Мартин потянул санитара за рукав и беззвучно зашевелил губами.

— Ты уже перебрал сумку, — сказал санитар и повернулся к Памеле. — Он хочет заглянуть в рюкзак, проверить, все ли взял.

— Хорошо. — Памела отдала сумку Мартину.

Мартин уселся на пол и стал доставать из рюкзака вещи, аккуратно выкладывая их рядом с собой.

За то время, что Мартин провел подо льдом, его мозг не пострадал.

Но после трагедии Мартин почти перестал разговаривать. Как будто каждое произнесенное им слово влекло за собой волну страха.

Похоже, все были уверены, что он страдает от посттравматического синдрома с параноидальными галлюцинациями.

Памела знала, что он не может переживать потерю Алисы сильнее, чем она сама, — это невозможно. Но она, будучи сильным человеком, понимала, что люди с разным жизненным опытом реагируют на травму по-разному. Семья Мартина разбилась в автоаварии, когда он был маленьким, а после гибели Алисы одна травма осложнилась другой.

Памела перевела взгляд на окно. Возле отделения психиатрической скорой помощи стояла «неотложка», но Памела смотрела — и не видела. Она перенеслась на пять лет назад, в больницу Эстерсунда, в отделение интенсивной терапии.

— …Они были на озере вместе, — кричала Памела. — Алиса была с ним, вы же не потеряли ее там? Она совсем девочка, вы… вы не могли ее там оставить!

Веснушчатая медсестра смотрела на нее, открыв рот, но не произнося ни слова.