— Пррошу прощения… Петрр Петрович, — извиняющимся тоном отозвалась пернатая гостья, — непрременно испрравлюсь…

— Да я… ничего и не имею против, — откликнулся на реплику «Воландина» хозяин квартиры, — просто очень уж неожиданно… встретить говорящую… да еще так хорошо птицу.

— Спасибо за комплимент… прривыкайте, — ответила Гарпия и слетела на подлокотник кресла к «Воландину».

— Вы, Валерий Иванович, не обижайтесь на это едкое на язык существо. Они с Бегемотом… два сапога пара, да еще и Аллигарио к ним в придачу. Вот когда все втроем собираются, просто дьявольское терпение на них нужно… Ну чего у тебя? Давай выкладывай… — обратился он к птице.

— Записка, ме… Петр Петррович, — глухо проронила Гарпия и подняла свою правую ногу, вокруг которой была обернута и привязана ниткой небольшая серая бумажка.

«Воландин» отвязал записку и, развернув ее, прочитал.

— Хм… очень интересно… — пробежав глазами послание, произнес он. Так… ну что ж, лети обратно и передай всем четверым, что мы на сегодня заканчиваем, и я скоро буду. Да скажи, чтоб не безобразили там без меня, понятно? Будет на это еще время. Скоро и Бегемот уж должен появиться…

— Слушаюсь… — вспорхнула на форточку птица, — все будет исполнено, — а затем, наклонив снова голову, добавила: — До встрречи, — и бесшумно растаяла в темноте.

Хозяин квартиры налил себе и гостю еще по порции водки, поднял и залпом ее осушил.

— Извините меня, Петр Петрович, к таким вещам все же пока не привычен, и трудно привыкнуть сразу… А кто еще с вами здесь?

— Ну, всех-то остальных, кроме, конечно, Бегемота вам уже довелось повидать. Я уже упоминал, что они к вам до меня приходили. Первый, такой крепкий и светловолосый — это был Галактион. Следующим приходил Тарантул… Про Филомену я вам рассказывал, ну а рыжий и шустрый мальчишка — это как раз и есть Аллигарио. Гарпию вам только что довелось самому лицезреть, а у Бегемота персональное задание, и он очень скоро уже должен появиться. Вы еще с ним познакомитесь… Так что, как видите, компания из помощничков шумная, всего шестеро, — многозначительно улыбнулся «Воландин», — и требует, как и любой другой коллектив, внимания и руководства.

— А Коровьева-Фагота, Петр Петрович, не будет? — не выдержал Шумилов.

— Нет, — бесстрастно проговорил могущественный гость, — его не будет. Тот, когда-то неудачно пошутивший рыцарь, свою миссию уже выполнил, на том его роль и закончилась… Ну а мы вот здесь, и, как понимаете, нам еще предстоят некоторые интересные дела, — проговорил он, оживившись, и левый глаз его снова ярко загорелся. — А сейчас, любезный хозяин, мне пора. Я не прощаюсь потому, как намерен пробыть в вашем старинном городе еще некоторое время… Живите, как и раньше. Пусть мое появление ваши планы никоим образом не нарушает. А когда возникнет необходимость в том, я сам вас найду. Но рассказывать про нашу встречу, — понизил он голос, — кому-нибудь не рекомендую. Вы же человек неглупый, должны прекрасно понимать, что стоит вам с кем-нибудь об этом поделиться, и дальнейшие последствия предвидеть не так уж и трудно. Вы же об этом читали у Михаила Афанасьевича. В дом скорби путь всегда короткий, а вот обратная дорога — куда как длиннее. И еще раз хочу напомнить: попытайтесь ничему не удивляться, когда что-то, не вписывающееся в ваши привычные понятия, вдруг возьмет, да и произойдет… — и с этими словами он поднялся со своего кресла.