Человек в ярости сбросил серебряную маску, прижался к зеркалу горячим лбом, словно надеясь охладить его, и забормотал жалким, безнадежным голосом:

— Почему вы не отвечаете мне? Почему не отзываетесь на мой зов? Почему вы остаетесь глухи к нему? Почему мне не удается провести священный ритуал? Почему не удается выделить чудодейственную субстанцию, которую выдыхают умирающие в последний миг своей жизни? Я сделал все, как сказано в этой книге! Я выполнил все в точности, как это делали до меня великие мастера прошлого…

Вдруг его лицо напряглось, словно человек к чему-то прислушивался, на него набежала тень.

— Да… — проговорил он наконец, болезненно скривившись. — Да, я выполнил все, как сказано в книге, но, должно быть, не смог достать одного элемента ритуала… одного важного элемента… да, в этом все дело… я понимаю — без этого элемента я не могу рассчитывать на успех, но где же, где мне его достать?

И тут в глубине зеркала снова проглянуло чье-то лицо — настолько страшное и бесформенное, что человек невольно отшатнулся. Но в следующее мгновение снова прильнул к зеркалу, словно к чему-то прислушиваясь. Он слушал долго и внимательно и наконец кивнул, как будто принял какое-то решение.

— Благодарю тебя… — проговорил он дрожащим голосом. — Благодарю тебя, владыка…

В следующую среду Надежда снова пошла в ресторан «Верона». Лида сказала, чтобы она не обращала внимания на скандальных избирателей, мало ли что не положен обеденный перерыв, ничего с ними не случится, подождут полчаса. Она, Надежда, тоже живой человек с нормальными потребностями. И вообще, построже с ними нужно. Но хамить ни в коем случае нельзя, а то есть такие личности… с виду — бабка, божий одуванчик, но на скандал спровоцирует ловко, а потом окажется, что она весь разговор на мобильный телефон записала. Внук ей свой дал и показал, как пользоваться. А потом в Интернет все выложил. Депутату, сама понимаешь, такая история ни к чему. Вон Лидину предшественницу за такое уволили, разбираться не стали, кто там прав, кто виноват.

Надежда обещала вести себя прилично и не поддаваться на провокации избирателей.

Она с удовольствием прогулялась до ресторана, а когда вошла внутрь, то увидела, что зал полон. В углу сидела большая компания сослуживцев, за парой столов солидные мужчины обсуждали за едой важные дела, дальше стрекотали две девицы, мама уговаривала шустрого мальчишку съесть суп, а он требовал мороженого… Надежда инстинктивно повернула в другую сторону, там был свободен только один столик.

— Прошу вас! — Официантка положила перед ней меню.

Надежда поблагодарила и села. И только теперь заметила, что рядом сидит парочка, и мужчина — тот самый, что доводил ее в прошлую среду громким голосом и ужасающим смехом. Ну да, это точно он, хотя сейчас молчит — рот занят супом. Что делать — все равно мест больше нет, ладно хоть спиной к нему села, глаза бы на него не глядели… Хорошо бы сейчас уши заткнуть…

Надежда заказала тыквенный суп и рыбу. От гарнира снова отказалась, но на десерт ее силы воли не хватило.

— Маленькая такая панакота, — мурлыкала официантка, — с малиновым сиропом…

Надежда мысленно застонала и согласилась, порадовавшись, что ходит на работу всего раз в неделю.

Сосед между тем доел суп и принялся болтать. Он снова говорил о том, как его ценят на работе, начальство без него как без рук, и скоро обещают повышение.

Надежда Николаевна удивленно поерзала на месте — слово в слово как в прошлый раз. Она чуть передвинулась и скосила глаза. Кажется, девушка не та. Ну да, Надежда поначалу толком ее не рассмотрела, вроде бы волосы по-другому причесаны, и курточка другая, ну так это же не показатель.