За воротами оказался узкий переулок, ведущий вверх, по обе стороны которого возвышались многоэтажные доходные дома. Доверия эти дома не вызывали.

– Куда ты ведешь нас, египтянин?! – крикнул Мельцер и остановился.

Али Камал обернулся и засмеялся:

– Да, я знаю, Константинополь – ужасный город, у некоторых улиц даже нет названий, и иногда приходится бродить целый день, прежде чем отыщешь какой-нибудь адрес.

– Я хочу знать, куда ты нас ведешь! – нетерпеливо перебил его Мельцер.

Египтянин махнул рукой, указывая в конец переулка, где находилось что-то вроде склада, тоже деревянного, как и большинство домов на этой улице. Здание казалось таким же заброшенным.

При виде склада Мельцер засомневался еще больше. Он подошел к юноше вплотную и грозным голосом сказал:

– Послушай меня, сынок, если ты думаешь, что можешь заманить нас в ловушку, то ты ошибаешься! – И потряс перед носом у египтянина крепко сжатым кулаком.

Казалось, на юношу гневная тирада не произвела ни малейшего впечатления. Он закатил глаза и улыбнулся во весь рот:

– Доверьтесь мне, чужеземный господин. Разрази меня гром, если я веду себя нечестно по отношению к вам.

Хотя эти слова и не произвели на Мельцера особого впечатления, но разве у него был выбор? Поэтому они с Эдитой последовали за своим провожатым прямо к складу.

Внутри здание было разделено на этажи при помощи деревянных балок, на которых стояли бочки и ящики, лежали тюки и мешки. С потолка свисали канаты и подъемные блоки, напоминая гигантскую паутину, через которую проникал неяркий свет. Тут и там суетились полуголые темнокожие слуги: связывали канаты и подъемные системы, перекатывали бочонки с одного места на другое, казалось, бесцельно швыряли тюки с шерстью сверху вниз. В воздухе летала пыль, и дышать становилось тяжело.

С одного из возвышений, похожего на церковную кафедру, всем происходящим на складе дирижировал маленький толстенький круглолицый человечек. На нем была добротная шапка и широкая накидка, из-под которой выглядывали очень короткие руки. Этими самыми ручонками человек резко взмахивал и время от времени сопровождал свои указании громким свистом.

И, словно он ожидал появления гостей, человечек велел Али Камалу вместе с чужеземцами отправляться в дальнюю часть склада, а он подойдет позже.

Дальняя часть склада напоминала огромный базар. Пол и стены были украшены коврами, на открытых полках до самого потолка высились сверкающие стопки посуды и изделий из стекла, сундуки ломились от сверкающих драгоценностей. Здесь были платья из бархата и шелка и обувь из тонкой кожи. Среди всего этого великолепия стояли ларцы для путешествий, деревянные ящики и сумки – ничуть не меньше, чем на загруженном корабле.

За всю свою жизнь Мельцер никогда не видел столько добра сразу. Разнообразие товаров и их странное нагромождение вызвали у него подозрение, что это – склад награбленного. Его подозрения подтвердились, когда толстячок, войдя в комнату, без лишних предисловий поинтересовался на языке Мельцера:

– Вас обокрали?

Когда Мельцер подтвердил предположение вошедшего, тот, казалось, опечалился, зацокал языком и, покачав головой, заметил:

– О, как же зол этот мир! – Затем поинтересовался другими обстоятельствами кражи, спросил, как выглядели их тюки с багажом.

Едва Мельцер ответил, как в комнату вошел Али Камал, присутствия которого они сперва не заметили, с их багажом, и не успел Мельцер хоть что-нибудь сказать, как толстячок заговорил:

– Вы, вероятно, спрашиваете себя, чужеземец, как ко мне попали ваши вещи, поэтому я объясню вам. Видите ли, мир, как я уже говорил, зол, очень зол. Повсюду кишмя кишат воры и мошенники, и даже предусмотренное наказание (преступникам отрубывают руки) не спасает нас от коварства злоумышленников.