Хозяин хлопнул в ладоши, и отовсюду сбежались одетые в красное слуги, чтобы позаботиться о багаже постояльцев.

На верхнем этаже находились четыре большие комнаты, из окон которых открывался вид на юг, на Мраморное море, а окна четырех маленьких комнат выходили на Константинополь. Мельцер настоял на том, чтобы им выделили две большие комнаты, что, как выяснилось позже, было ошибкой – целый день там стояла жара. Комнаты были абсолютно пусты, в них не было ничего, кроме кровати, сундука и глиняной кружки. В остальном же, как убедились Мельцер и Эдита, гостиница была обставлена с большой роскошью. Рядом с трактиром, находившимся на первом этаже, был даже фонтан для купания и каменный будуар для того, чтобы справлять нужду.

Этой ночью Эдите не спалось. Мысль о том, чтобы жить в чужом городе, а именно это ей и предстояло, была невыносимой. Зато ее отец, по крайней мере, в том, что касалось дочери, достиг своей цели. Наверняка египтянин уже завтра найдет торговца шелками. И с этой мыслью Мельцер устроился на низенькой кровати поудобнее и уснул, даже не раздеваясь, и спал бы еще долго, если бы его не стали бешено трясти и не разбудили.

– Господин, послушайте, что я вам расскажу! – голос принадлежал Али Камалу.

Мельцер раздосадованно оттолкнул юношу в сторону и хотел было повернуться на другой бок, когда снова услышал голос египтянина:

– Я спрашивал о торговце шелком Геро Мориенусе у всех посыльных Константинополя. Я нашел его. Он живет в другой части города, на Босфоре.

Зеркальщик поднялся и, протирая со сна глаза, сказал:

– Мальчик, ты просто сокровище. Если ты меня к нему еще и отведешь, то в накладе не останешься,

– Я найму повозку, – ответил Али Камал. – Путь неблизкий.

Дом на берегу Мраморного моря скрывался среди темно-зеленых пиний. Подъезд к зданию окаймляли древние статуи из белого мрамора. По бокам обитых железом ворот стояли мощные колонны. В целом же все напоминало крепость, спрятавшуюся в южном парке.

– Что вам угодно, – поинтересовался опрятный мавр, слегка приоткрыв тяжелую дверь.

– Доложи своему господину Мориенусу, что приехал господин Мельцер из далекого Майнца и привез ему свет его очей.

Слуга мельком взглянул на Эдиту, затем открыл двери, пригласил посетителей войти в темную прихожую и велел обождать.

Через высокие закругленные окна с красными и синими витражами на каменный пол падали лучи яркого света. С потолка свисал филигранный светильник из сверкающей меди. Доносился аромат ладана и какие-то незнакомые запахи. Сердце в груди Эдиты сильно билось. У нее было достаточно времени, чтобы представить себе это мгновение, но теперь, когда этот миг настал, девушка испугалась. Мельцер заметил, что дочь волнуется, и ободряюще кивнул.

По лестнице к ним спустилась молодая женщина в длинном желтом платье, подошла к чужеземцам и, вежливо улыбнувшись, спросила:

– Вы из Германии, как я слышала, и хотите поговорить с господином Мориенусом?

– Да, – ответил зеркальщик. – Меня зовут Михель Мельцер, я зеркальных дел мастер, а это – моя дочь Эдита, которая произвела на вашего господина огромное впечатление.

Молодая женщина склонила голову набок и улыбнулась, словно желая сказать: это я понять могу. Но затем ее приветливое лицо ожесточилось, и она произнесла:

– Не называйте Мориенуса моим господином. Я не служанка ему, я его жена!

Мельцер подумал, что ослышался, поэтому недоверчиво переспросил:

– Как вы сказали? Кто?

– Его жена, вот именно, уже целых семь месяцев.