— Я выпила всего одну порцию и обезболивающую таблетку.

— Я уверена. Сколько?

— Как обычно.

— Она говорит, что двери были нараспашку. Почему?

— Я закрывала. Правда. Я помню, что ты говорила.

— Давай уложим тебя в постель. — Ноги Медоры слегка заплетались.

Через пять минут Джастин вернулась, рефлекторно потирая руки.

— Честное слово, ей становится хуже. Не знаю, что с ней делать. Боже, здесь просто холодильник.

Она подошла к термостату. — Он выключен. Что она делает, пытается сэкономить деньги за отопление? Неудивительно, что она болеет. У нее была пневмония два месяца назад. — Джастин включила отопление. — В такие ветреные вечера двери распахиваются, если они не заперты. Она никогда не замечает.

— Вы можете посмотреть и убедиться, что ничего не пропало? Вдруг кто-то побывал здесь?

— Здесь нечего воровать.

— Я понимаю, но мне не нравится ощущение.

— Ладно. Вы можете тоже пройти со мной.

Она наклонилась и взяла бутылку виски и бутылочку с таблетками с кофейного столика.

Джастин обвела глазами кухню, пока выливала в раковину виски. Она высыпала таблетки в помойное ведро. — Здесь все в порядке. Свинарник, но ничего необычного.

Я следовала за ней, когда она заглядывала в ванную и во вторую спальню. Когда мы вернулись в гостиную, Джастин сказала: — Я слышала про Паджи. Это ужасно.

— Кто вам сказал?

— Тодд Чилтон позвонил. Он вспомнил, что я встречалась с Паджи и решил, что я должна знать. То, что он рассказал, отвратительно. Он говорит, что это вы обнаружили.

— Кто-нибудь заметил бы, рано или поздно, — сказала я думая о запахе.

— Зачем вы заходили?

— У меня был вопрос к вашей маме. Я знаю, это кажется незначительным, но мне интересно.

Когда я первый раз с ней беседовала, она говорила, что пошла в полицию в тот же день, как Чарис исчезла. Но, согласно полицейскому рапорту, она ждала неделю. Я надеялась, что Медора объяснит несоответствие.

— Она не сказала вам о записке?

— От Чарис? Нет, насколько я помню.

— Она, наверное, забыла упомянуть о ней. В записке говорилось, что Чарис решила навестить свою маму и вернется через три дня. Мы думали, что она появится, но прошла неделя, и мама начала волноваться. Тогда она пошла в полицию.

— Вы видели записку?

— Конечно. Она оставила ее на кровати.

— И почерк был ее?

— Насколько я могу сказать.

— Ваша мама сохранила ее?

— Я сомневаюсь. Зачем бы она это сделала?

— Не могли бы вы ее спросить?

Джастин вышла из гостиной и вернулась в спальню матери. Я могла слышать ее настойчивые вопросы и туманные ответы Медоры. Я слышала, как ящики открывались и закрывались. Вскоре Джастин вернулась. — Я не могу поверить. Она говорит, что сохранила записку, потому что не хотела, чтобы социальные службы обвинили ее в том, что Чарис исчезла. Если бы ее спросили, она могла показать записку, как доказательство, что Чарис ушла по собственной воле.

— Удивительно. Это здорово. Я хотела бы на нее взглянуть.

— Она не помнит, куда ее положила.

— Может быть, мы сможем посмотреть снова, когда она будет на ногах.

— Да, правильно. Слушайте, мне нужно вернуться к девочкам.

Я подождала, пока она убедилась, что задняя дверь закрыта. Она проверила замок на передней двери, повернула в закрытую позицию и захлопнула за нами.