Мы сейчас вас причешем, припудрим слегка вашу лысину, и ее станет незаметно.
— Это не лысина, — сказал Жабжабыч. — Это природное. Так было всегда.
— Ничего, мы это закроем, — сказал гример. — Припудрим. Сделаем так, что родная мать не узнает.
— У меня нет матери, — сказал Жабжабыч.
— Ах, я забыл, ведь вы же из икринки.
«Сам ты из икринки, — подумал Жабжабыч. — А я из Института генетики».
В студии все уже было готово. Жабжабыча усадили в кресло, направили на него свет, так что он ничего не видел, и очаровательная, но напористая дикторша Наташа Кадкина стала задавать ему совершенно бессистемные вопросы.
— Скажите, вы решительно будете менять город?
— Решительно, — сказал Жабжабыч. — Сделаем так, что родная мать не узнает.
— А вы любите спорт?
— Господи, что за вопрос. Я понятия не имею, что это такое.
— У вас хорошие отношения с экономикой?
— Не очень, уважаемая Наташа. Такие же, как у других кандидатов. Но я всегда могу пригласить профессионалов.
— Что вы построите в первую очередь?
— Детский сад и бассейн.
Вопросы сыпались один за другим. Папа Устинов, сидя в глубине студии, даже вспотел. А Жабжабыч был в порядке. Ему телевидение нравилось.
— Что вы будете реорганизовывать в первую очередь?
— Милицию и строительство жилищного фонда.
— У вас есть своя дача?
— Если бы вы знали, милая Наташа, как я люблю природу. Я бы очень хотел иметь дачу. Вокруг перепончатокрылые, чешуйчатокрылые, то есть стрекозы. Но для этого у меня нет ни сил, ни ума.
— Вы любите детей?
Жабжабыч в этом месте решил ответить покрасивее:
— Милая моя Наташечка, кто же их не любит. Я без них просто дня прожить не могу. Они занимают все мое время. Я встаю с мыслью о них и ложусь с этой же мыслью.
— Как вы относитесь к ресторанам и казино?
— Не обижайтесь на меня, я к этому абсолютно равнодушен.
— Как вы относитесь к женщинам?
— Хоть бы их и не было.
— Вам нравится наш городской транспорт? У нас нет застекленных остановок.
— Я буду все реорганизовывать. Надо сделать так, чтобы ни одна старушка не мокла под дождем. В крайнем случае, надо раздавать людям хотя бы зонтики.
А «милая Наташечка» Кадкина все напирала, она устроила просто прессинг Жабжабычу.
— Вы знаете, что многие работники города не получают зарплату месяцами?
— Неужели такое бывает? Это ужасно. Мы будем с этим бороться.
— Что вы не любите больше всего?
Жабжабыча застать врасплох таким вопросом было трудно. Эту позицию они с Пал Палычем много раз прорабатывали наедине.
— Отсутствие совести.
— И последний вопрос, — допытывалась «Наташечка», — какая ваша главная черта?
Тут Жабжабыч задумался надолго. У него в голове мелькали: «настойчивость», «скромность», «умение ладить с людьми» и даже «повышенная добропорядочность». Но он не стал раскрашиваться и просто ответил:
— Застенчивость.
На этом скоростной допрос окончился. Телевидение душевно попрощалось с Жабжабычем. Его проводили до проходной. Сказали, что это было блестящее интервью, пообещали прислать копию видеопленки, и телевизионщики исчезли в глубине за милиционером.
Последняя фраза телевидения была: «Смотрите нас за два дня до выборов». |