Книги Проза Эжен Сю Жан Кавалье страница 13

Изменить размер шрифта - +
Намек Жана за ужином о

деятельной роли своих предков в гражданских войнах еще более увеличил опасения старика.
       Обстоятельства становились все тяжелее: росли преследования в этих несчастных краях. Пришло известие, что приближается севенский

первосвященник, аббат дю Шель, во главе значительного войска. Этот, внушавший всем страх священник объезжал Лангедок, предшествуемый своей

ужасной славой. Беспощадно применял он к протестантам, сообразно указам, страшные наказания, установленные для раскольников. Но гугеноты

сохраняли спокойствие и покорность. Изгнанные министры главным образом наказывали им сохранять суровое, немое спокойствие мучеников: Господь-де

гласом своих пророков уж известит народ, когда наступит время отвечать насилием на насилие.
       Без сомнения, этот день никогда не наступит. Но Жером Кавалье, как и большинство протестантов, боялся, как бы благодаря какому-нибудь

неосторожному слову, не прорвалось так долго сдерживаемое общее неудовольствие. Он знал по опыту, что малейшее покушение на возмущение послужит

толчком к разорению и истреблению всех гугенотов в Лангедоке. Долго раздумывал он, как бы отвлечь сына от бездельничанья. Он хотел создать ему

жизнь, полную Деятельности и занятий, и таким образом предохранить его от опасных искушений. Жером решил женить его. Он остановился на дочери

богатого мандского хуторянина. Он предложил своего сына - и те согласились. Все почти было улажено между двумя семействами, а Жан Кавалье еще ни

о чем не догадывался. Так как обыкновенно все подчинялось непреклонной воле старого протестанта, то он и на этот раз не сомневался в послушании

своего сына. Он предвидел кое-какие затруднения касательно Изабеллы, но у него было верное средство устранить это препятствие.
       Имея в виду этот важный разговор с сыном, хуторянин со строгим и недовольным видом вошел в комнату, где ожидал его Жан.
       
      

    ОТЕЦ И СЫН
       
       Гугенот сел. Жан почтительно, но не совсем спокойно, стоял перед отцом.
       - Мой сын ответил мне сейчас за ужином, как непристойно отвечать почтительному сыну, - начал строгим голосом старик.
       Не без волнения заметил Жан, что его отец обращается к нему в третьем лице, - признак его особенно торжественного настроения. Он

почтительно ответил:
       - Простите, батюшка, я об этом сожалею!
       - Хорошо! Но в будущем пусть мой сын никогда не произносит таких безумных слов в присутствии наших пахарей и слуг. Мы должны давать им

пример подчинения законам и послушания королю, нашему господину и владыке.
       - Наш владыка! - повторил Жан с надменным и нетерпеливым видом.
       Бросив на сына строгий взгляд, хуторянин сказал ему:
       - Спесь моего сына велика, но не мешало бы поубавить ее...
       - Что вы хотите этим сказать, батюшка?
       Старик продолжал, точно не слыхал его вопроса:
       - Я воспользуюсь сполна, по завету Господа, правом отцов над детьми совлекать их с гибельного пути.
       В словах старика скрывалась такая холодная и спокойная решимость, что Жан почувствовал себя и уязвленным, и испуганным этим вступлением,

в котором отцовская власть проявлялась во всем своем величавом деспотизме.
Быстрый переход