|
Вера - вот их оружие! Дю Серр, испугавшись опасного недоразумения между Кавалье и Ефраимом, обратился к первому: - Брат Кавалье, я не сомневался в твоей смелости: вот почему меня удивила твоя слабость. Время не терпит: поговорим о наших делах. Нам угрожают новые несчастья. Приезжаю я из Монпелье. Маршал де Монревель собирает огромное войско. Со всех сторон призывают воинов для исполнения новых указов, касающихся одинаково всех нас, как раскольников. - Против кого же собирают все эти силы, раз наши братья умеют только покорно умирать? - с горечью проговорил Кавалье. - Это невозмутимое, безгласное мученичество ужасает Бавиля, - сказал дю Серр. - Недостойный понять святого самоотвержения жертв, он видит в этом какую-то ловушку: он настороже. Вчера, проехав Алэ, встречаю я первосвященника дю Шеля. Он приближается к нам большими шагами и тащит в колодках наших братьев: это - все женщины, дети, молодые девушки и старцы. - Куда же ведет он всех этих несчастных? - спросил Кавалье. - В старинное Зеленогорское аббатство, в котором он намерен укрепиться с большим войском до тех пор, пока не искоренит "ереси" в наших горах, как говорят католики. Пуль, жестокий партизан Пуль, сопровождает со своими "микелетами"[7] первосвященника, а с ним и два сен-серненских отряда драгун под начальством маркиза де Флорака. Не знал ли дю Серр имени обольстителя Изабеллы, или забыл его, но он, видно, далеко не ожидал того впечатления, которое произвело оно на Кавалье. Сильно побледнев, но совладав с собой и вспомнив последние упреки дю Серра, Кавалье спросил глухим голосом: - Маркиз де Флорак начальствует двумя ротами драгун, сопровождающих первосвященника? - Да. Говорят, этот полководец скорей беспечен, чем зол. Он храбр, но распущен, спесив, нечестив, как все эти миссионеры в ботфортах, которых присылают обращать нас. - Так это молодой маркиз де Флорак командует двумя ротами сен-серненских драгун? Да? - спросил Кавалье второй раз. - Он самый. Ему не более двадцати пяти лет. Он белокур и женоподобен, - проговорил дю Серр, не сознавая, почему Кавалье так интересуется этими подробностями. - Это он! - сказал Кавалье в задумчивости. - Первосвященник Ваала приближается к этой епархии, - проговорил сам с собой Ефраим. - Видение, значит, осуществляется? - Какое видение, брат?- спросил его дю Серр. - Этой ночью мне было видение, - сказал Ефраим, с мрачным возбуждением. - Я видел, как Смерть сидела на бледном апокалипсическом коне. Он был светел среди черной ночи. Сильный голос, точно рычание льва, донесся до меня: "Волк, который сожрет незапятнанного агнца, появится завтра на Божьей ниве. Ты задушишь волка, ты повесишь его на проклятом кресте; и его вид ужаснет хищных волков". Сегодня утром этот волк явился. Я убил его; он там. И Ефраим указал на крест. Потом он прибавил с диким выражением: - Когда же второй волк, этот душегуб, севенский первосвященник, будет висеть там же, видение будет осуществлено. Всякое видение можно объяснять двояко, - прибавил Ефраим, угрюмо замолчав. |
