– Нет, конечно. Я с Луи несколько лет не виделась, а Джессика... Ну, вы должны понимать, что мы друг с другом в не слишком хороших отношениях.

– И вы утверждаете, что узнали о завещании только в понедельник утром, так? – уточнил Карелла.

– Да.

– Ваш муж вам о нем ни разу не говорил?

– Ни разу.

– Вам не кажется, что это немного странно?

– Джерри вообще был немного странный.

– Я хочу сказать, – пояснил Карелла, – странно, что человек не подумал обсудить свое завещание с женой.

– Ну, – возразила Энн, – мне кажется, что, если жена человека в этом завещании даже не упомянута, у него могут быть причины желать, чтобы она об этом не знала, не так ли?

– Как вы думаете, по какой причине ваш муж мог решить изменить завещание?

– Понятия не имею.

– Имел ли он основания подозревать, что вы подумываете о разводе?

– Не имел.

– Но вы же собирались попросить развода?

– Да, но я приняла это решение недавно.

– Но обдумывали вы его довольно давно, разве нет?

– Не так давно.

– А сколько времени?

– Точно сказать не могу.

– Но вы начали думать об этом раньше, чем месяц назад? До того, как ваш муж изменил завещание?

– До прошлого понедельника я вообще не знала, что он изменил завещание. А-а, понимаю! Вы думаете, что я начала задумываться о разводе из ребяческой обиды, после того как узнала, что он исключил меня из своего завещания? Ах, мистер Карелла, если бы в жизни все было так просто! Нет, я не знала о его новом завещании. Нет, оно не имеет никакого отношения к моему решению о разводе. Я просто устала. Устала утирать ему нос, поддерживать его самолюбие, его мужское «эго»... – Она покачала головой. – Я устала. На прошлой неделе, в Калифорнии, я окончательно осознала, что больше не могу. Я хотела вздохнуть наконец свободно. Я позвонила свекрови и сказала ей о том, что собираюсь сделать. И она дала мне свое благословение. Так что, понимаете ли, для меня на самом деле неважно, что я не получу этих двух миллионов. Два миллиона – это, конечно, очень хорошо. Но меня они не интересуют. Меня не интересует даже та сотня тысяч, которую я получу по страховке. Быть может, вам будет трудно это понять, но меня все это действительно не интересует. Я не испытываю гнева, вовсе нет. Только разочарование и печаль, как я уже говорила. Я служила ему почти пятнадцать лет – хорошо служила. Разочарование, печаль и – должна признаться – невероятное облегчение. Как хорошо будет снова ощутить себя живой! Вы просто представить себе не можете, как это хорошо.

– Миссис Ньюмен, вы говорили, что у вас есть уборщица, так ведь? – спросил Карелла.

– Да. Женщина, которая приходит раз в неделю.

– В какой день?

– По пятницам.

– Вы ведь уехали в Калифорнию в пятницу, так?

– Да.

– И вернулись тоже в пятницу.

– Да.

– Ваша уборщица приходила в то утро, когда вы уехали?

– Нет. Она в Джорджии, я же вам говорила.

– А в ту пятницу, когда вы вернулись, она приходила?

– Нет.

– Она по-прежнему была в Джорджии, так ведь?

– Да.

– Следовательно, раз ее не было, она не могла убраться в квартире в тот день?

– Извините, мистер Карелла, но что...

– Миссис Ньюмен, а вы сами в тот день не убирались? Вот, к примеру, не вытирали ли вы кондиционер?

– Что?

– Кондиционер.