Как-то однажды он сказал ей:

— Моя душа обитает в вашем прекрасном теле!

Она попыталась вызвать в своем воображении его образ, но это ей не удалось и огорчило ее. Она помнила только некоторые его движения: привычку отбрасывать назад свои густые, мягкие кудри, которая подчеркивала красоту его сильных, благородных рук… привычку щуриться, когда он сердился…

Они не произнесут ни одного слова… слова бессильны, они только обнимутся, и в этом объятии встретят зарю новой жизни.

Поцелуй выражает иногда так много!..

Она вспомнила их первый поцелуй, который дал им полноту счастья, страсти и обладания друг другом.

Поцелуй после разлуки даст еще больше…

Чего ей бояться?

«Нечего, жизнь будет сплошным праздником для меня… для нас…» — поправилась она мысленно.

«Мы» — бесценное словечко, «мы», не он и я, а «мы», «мы оба», а не «один».

Она припоминала жесты и отдельные выражения Жюльена, его «словечки», такие нелепые и такие дорогие ее сердцу.

По всей вероятности, у всех влюбленных существуют свои особые сокращенные «словечки», в которых столько очарования, несмотря на их глупость.

А ее маленькие «права»! Как приятно иметь право поправить галстук, взъерошить волосы или одобрить костюм любимого!

Есть женщины, для которых любовь — искусство. Сара была именно такой женщиной и умела облагородить своей любовью даже самые банальные вещи.

Все, что давало ей случай «отдать себя», переставало быть в ее глазах мелочным.

Она стояла у открытого окна, откуда был виден город и часть бухты, и больше не боялась за свое счастье.

Через несколько часов она увидит Жюльена, а потом…

Ей не хотелось заглядывать вперед…

Одеваясь с помощью Гак, она еще раз взглянула на себя в зеркало.

— Не тревожьтесь, — ворчливо заметила ей Гак, — он не найдет в вас никакой перемены. Я как раз обратила внимание Франсуа на то, что вы выглядите еще моложе, чем прежде, особенно когда у вас эта скромная прическа на пробор с маленьким локоном на лбу. Ни дать ни взять подросток, которого водила гулять.

— Мне хотелось бы вернуть эти времена, впрочем… — поправилась Сара, — сегодня я вполне счастлива. Нет, я не надену никаких украшений, даже жемчужного ожерелья. Уберите их. И поспешим, я боюсь опоздать.

— Я ничего не имела бы против этого, — пробормотала про себя Гак, следуя за Сарой с мехом в руках.

Автомобиль был уже подан.

Сара уселась, и Гак укутала ей ноги, не переставая твердить Франсуа, чтобы он «глядел в оба».

Она никак не могла кончить своей возни, то укрывала и подтыкала что-то, то осматривала окна…

— Желаю вам удачи, миледи, — сказала она, наконец, угрюмо, захлопывая дверцу перед своим собственным носом.

Сара крикнула ей что-то вдогонку, и автомобиль тронулся с места.

Перед маленьким зеркалом стояла вазочка с белыми розами, которые раздобыли где-то Гак и Франсуа.

«Какие они милые оба!» — с нежностью подумала Сара.

Сначала они ехали по широкому бульвару, дома и магазины которого были образчиками самых разнообразных архитектурных стилей; здесь было очень много кафе, но низшего сорта, посетителями которых были исключительно французские солдаты в синих с красным мундирах и фесках; потом они свернули в одну из узких боковых улиц, и Восток, таинственный, благоухающий Восток принял их в свои объятья: в пыли копошились дети, собаки бродили среди отбросов; неба почти не было видно, такие высокие были нависшие друг на друга дома.