— Присаживайтесь, — сказал он, наконец, — я этого не знал… моя прислуга…

Он не дотянул своей банальной фразы и снова погрузился в молчание.

Теперь Сара чувствовала на себе его жгучий взгляд, но этот взгляд горел не прежней чистой любовью, он горел чувственной страстью.

Жюльен, который сначала не обратил внимания на красоту Сары, убедился, наконец, в том, что она нисколько не изменилась, и, прищурив глаза, откровенно любовался безукоризненными чертами ее лица, дивными волосами и грациозной линией шеи и груди, которая приподнимала своим дыханием темные отвороты тяжелого манто.

— Мне не сообщили об этом, — повторил он слишком громко, потому что нервное возбуждение мешало ему регулировать голос.

— Я вижу… но ваш отец сказал мне… — Сара не докончила; что-то мешало ей сказать этому человеку откровенно, что она думала, что он ее ждет.

Она смутно сознавала, что произошло какое-то недоразумение и что ей надо уходить.

Она встала.

Жюльен удержал ее за руку. Это было его первое прикосновение.

— Что сказал вам мой отец? Когда вы его видели?

— Он посетил меня в Латрез. После того как я вам телеграфировала…

— Я не получал никакой телеграммы.

— Это и видно, — с горечью сказала Сара. — Мне пора, — добавила она решительно.

Она боялась только одного, как бы не расплакаться. Ей казалось, что она говорит не с Жюльеном, а с его двойником, что она сама только двойник той женщины, которую он некогда так безумно любил.

«Да», «нет», отрывистые фразы, односложные ответы — все это было так нереально!

Она направилась к двери, но Жюльен снова загородил ей дорогу.

— Нет, нет, раз уж вы пришли, я не отпущу вас так скоро!

Он смеялся и не выпускал ее руку.

— Несомненно, все это какое-то чертовское недоразумение, новые штучки моего старого хрыча-папаши! Но почему бы нам не воспользоваться приятной минутой, которую дарит нам случай? Вы чертовски хорошо сделали, что приехали ко мне.

Самодовольный, наглый смех не прекращался.

Саре хотелось кричать, хотелось каким-нибудь способом освободиться от ощущения оскорбительной неловкости.

Она пришла сюда — после всего того, что было, после целого года страданий — в надежде встретить человека, ради которого она вынесла все эти страдания и мысль о котором только и поддерживала в ней бодрость духа, и вот перед ней кто-то совершенно чужой, с другим выражением лица и изменившимся голосом.

Она бессильно опустилась на шелковые подушки дивана. Жюльен придвинулся к ней ближе, обнял ее и поцеловал в маленькую нежную ямочку на шее под отворотами тяжелого манто.

Его голова склонилась к ней на грудь, как много раз склонялась в далеком прошлом.

— Нас нет, мы умерли, — беззвучно прошептала Сара, — все это сон, Жюльен.

Он повернул к ней свое возбужденное покрасневшее лицо.

— Нет, — запротестовал он, — не похоже на сон, дорогая! И я живой, и вы живая! Разве вы не чувствуете моей близости?

Он прижался к ней еще крепче.

— Я не знаю, зачем вы здесь, но вы здесь, и с меня этого довольно. Было время, когда я проклинал тот час, когда встретился с вами. Теперь я его больше не проклинаю, — он хрипло засмеялся, — хотя многое и изменилось с тех пор. Я оказался не тем, за кого вы меня считали, вы — не такой, какой я представлял вас себе. Значит, мы квиты. Когда я увидел вас в первый раз, у меня были очень превратные представления о женщинах; с тех пор я многому научился, особенно здесь, в экзотической атмосфере Африки, где так легко разобраться в женщинах тому, кто им нравится.