|
- Вы получили какой-нибудь сан? - спросила она тихо. Кристоф покраснел под ее вопрошающим взглядом. - Да, но я не хотел этого. - Но, однако, это так! Эти руки были освящены. Они не могут быть обагрены кровью. - А что я буду делать на войне? - Война - это другое. Были и еще есть солдаты-монахи. И кроме того, в боях вы сами будете рисковать жизнью. - Но я больше не хочу быть ни монахом, ни солдатом, никем другим. Я хочу быть человеком, свободным в выборе своей судьбы, - воскликнул Кристоф. - Будет так, как вы хотите, мой друг, но по крайней мере вы не запятнаете себя преднамеренным убийством. Кроме того, я не уступлю никому права нанести удар первой. И, наконец, это убийство может быть не последнее. Если кому и суждено погибнуть на эшафоте, так это мне. Я не желаю, чтобы вы ввязывались в это, потому что вы и так страдаете вот уже семнадцать лет. Вы заслужили право жить как пожелаете, а мне будет приятно это знать. Не отнимайте у меня этого утешения, которое будет, быть может, моим последним добрым делом! - Умоляю вас, позвольте мне остаться! - настаивал Кристоф. - Я позабочусь о вас, я стану вашим защитником... - Для этого есть мы, - сказал серьезным тоном только что вошедший Деметриос. - Донна Фьора права: вы должны идти навстречу своей судьбе и позволить нам самим решать нашу судьбу! Отправляйтесь, куда вы задумали... - И вы полагаете, что теперь это возможно? - воскликнул Кристоф - Я в этом уверен. Это даже необходимо, потому что надо, чтобы однажды вы находились в определенном месте, в определенный час, чтобы оплатить долг, сделанный сегодня. - Что вы хотите сказать этим? - Бывает так, что предо мной иногда приоткрывается будущее. Придет день, когда вам предоставится возможность возвратить то, что вы получили, - сказал Деметриос - Верьте ему! - поддержала грека Фьора. - Он никогда не ошибается. А теперь прощайте.., и молитесь за нас! Не говоря ни слова, Леонарда взяла плащ, который Кристоф положил на табурет, войдя в комнату, и накинула его ему на плечи. Он не возражал и смотрел на Фьору так, словно не мог оторвать от нее глаз. Однако, когда Деметриос, незаметно вложив в его кошелек несколько золотых монет, подтолкнул Кристофа к молодой женщине, тот вздрогнул. - Обнимите ее! Уже пора. Эстебан ждет вас во дворе с лошадью. Держите направление на Лотарингию, где бургундские войска начинают переформировываться. Все говорят о Тионвиле... Фьора шагнула навстречу Кристофу, который порывисто обнял ее. Слегка отстранив его от себя, она по-родственному поцеловала его в обе щеки. - Храни вас бог, мой милый дядюшка! Где бы вы ни были, вы навсегда останетесь в моем сердце. Он поцеловал ее в лоб и, резко отвернувшись, выбежал из комнаты. Вслед за ним вышел Деметриос. Было слышно, как он сбежал по лестнице. Фьора и Леонарда открыли дверь на балкон, выходивший во двор, чтобы наблюдать за отъездом Кристофа. Они увидели, как он ловко вскочил в седло, словно делал это всю жизнь, а не преклонял колена на плитах монастыря, как пожал руки Деметриосу и Эстебану. Элегантным поклоном он попрощался с дамами и, пришпорив лошадь, скрылся под аркой ворот постоялого двора. - Вы правильно поступили, отослав его, - сказала Леонарда. - Почему? Разве он не внушал вам доверия? - удивилась Фьора. |
