Все члены семьи и слуги передвигались по комнатам мрачными тенями, одетыми в верхнюю одежду с накидками и капюшонами. Даже резвость шумливых мальчиков поутихла. Они, так же как и остальные, шатались по коридорам понуро, надрываясь кашлем, А в это время к их матери медленно, очень медленно, возвращались жизненные силы, пока она жила в уединении в своей спальне под присмотром ухаживающей за ней преданной Тамми.

Для Магды это были ужасные дни. И хотя ее кормили теперь лучше других и проявляли по отношению к ней снисхождение, которого девушка не знала с детства, ей было тяжко. Она чувствовала на себе постоянный, настороженный взгляд отчима. Он следил за всеми ее передвижениями по дому, ходил за ней тенью, словно привидение, без его ведома нельзя было шагу ступить. Словно охотник, он выслеживал свою жертву. Неожиданно появляясь перед ней, он одобрительно произносил:

— А ты уже немного поправилась. Ну-ка, повернись! Да, пожалуй, твои формы начинают приобретать округлость. Тебе, как женщине, это только на пользу, я в этом знаю толк. Не думаю, что ты будешь со всех сторон неприятна его светлости. Ешь больше. И тогда нам не стыдно будет за невесту, которую мы пошлем в Морнбери Холл!

Эта его бесконечная забота заставляла Магду затыкать обеими руками уши. Она из последних сил старалась сдержать рвавшиеся наружу пронзительные стоны безумного раздражения.

А потом вдруг пришло в Уайлдмарш Мэйнор первое после долгого перерыва ясное утро. Весь дом осветился лучами солнца и, казалось, пробудился от спячки. Сосульки стали стремительно таять и срываться с карнизов. За ночь сильный ветер разогнал штормовые облака. С необыкновенной быстротой небо очистилось. Белоснежный, яркий мир занял место мрачного кошмара, и еще до полудня возобновилось движение по грязным и слякотным окрестным дорогам. До дома долетел звон колокольчиков с фермерских повозок. А через сорок восемь часов в Фенбридж с почтовой каретой наконец-то пришло письмо для сквайра.

Магда как раз сидела возле кровати матери и вышивала, когда в комнату ворвался отчим. По его виду легко было догадаться, что у него хорошие новости. Не в силах сдержать волнение, он радостно потирал руки.

— Если мне не изменяет зрение, то, похоже, моей дражайшей Джейн сегодня намного лучше… — с неожиданной для него церемонностью проговорил он и поклонился жене.

Леди Конгрейл кинула на него кислый взгляд и пробормотала ответ. Тогда он повернулся к Магде. В ту же секунду она уже знала, что он сейчас скажет.

Сэр Адам отвесил ей еще более церемонный поклон.

— Мои приветствия будущей графине! Поздравляю, моя дорогая!

От волнения Магда смяла вышивку. Игла впилась в большой палец, и она от неожиданности и боли вскочила со стула и сунула пораненный палец, на котором выступила капелька крови, в рот. Побледнев почти до оттенка выцветшего муслинового чепца, девушка своими огромными глазами уставилась на отчима.

— Граф дал ответ? — еле слышно спросила она.

Сэр Адам выхватил из кармана письмо.

— И в весьма восторженных тонах, моя милая! На, смотри сама!

Магда ослабевшей рукой взяла лист бумаги, исписанный знакомым почерком. Послание было недельной давности, на что указывала проставленная внизу дата, и было послано, как и прошлое, из Морнбери Холла.

«Взглянув на ваш портрет, я отметил миловидность и невинность, которые напомнили мне о моей Доротее и пробудили во мне нежность. И поэтому я официально прошу у вас, сэр Адам, руки вашей дочери Магды. Дав согласие на брак, она сможет до конца своей жизни рассчитывать на привязанность, которую к своей законной супруге должен питать законный супруг.