Когда служба подошла к концу, бедняжка поняла, что сейчас по обычаю жених поднимет вуаль и поцелует новобрачную перед лицом всех присутствующих. Подвергать его столь сильному шоку, а себя настоящей пытке на виду у стольких зрителей — она представила себе шепчущихся леди и разинувших рты джентльменов — было выше ее сил. Несчастная попыталась спасти положение. Она покачнулась и, когда Эсмонд подхватил ее, прошептала, задыхаясь:

— Мне душно! Душно! Унесите меня отсюда, умоляю! — и закрыла глаза.

Эсмонд был потрясен и нашел ее слабость трогательной. Бедное дитя! Он поднял ее на руки и понес это воздушное белоснежное создание к выходу.

По рядам тут же пронесся тихий шелест приглушенных голосов. Сочувствующими взглядами все провожали новобрачных. Только миссис Коршэм, супруга генерала, стоявшая около мужа, который явился по такому торжественному случаю в полной парадной форме, недовольно покачала головой в парике и проговорила:

— Ох уж мне эти современные девицы! Ц-ц-ц! — поцокала она языком, с упреком глядя на Магду, которую уносил из церкви муж. — Одна мода на уме. Ни выдержки, ни присутствия духа! Боюсь, у Морнбери несколько искаженный вкус на женщин. Будет обидно, если леди Морнбери на поверку окажется столь же хрупкой, как ее погибшая кузина.

Морнбери осторожно нес молодую жену вверх по лестнице в спальню. Страшное лицо Магды было скрыто плечом молодого графа.

— Не расстраивайся, дорогая, — говорил он, чтобы утешить ее. — Я рад, что несу тебя на руках, это так символично. Тебе не получше, моя хорошая?

— Да, милорд, — услышал он сдавленный ответ.

— Будет, право, — сказал он. — В обращении ко мне тебе не нужно упоминать этот титул. Я Эсмонд, твой муж. Или ты уже забыла о том, откуда мы идем? — весело добавил он.

Она промолчала. Она не забыла. О Боже, думала Магда, неужели когда-нибудь в своей жизни я смогу забыть эту минуту? Почему мне не дано власти управлять временем?! Я бы остановила его бег, и эта минута, когда он держит меня на руках, продолжалась бы вечно!

Ее маленькие ручки, на пальце одной из которых поблескивало новенькое обручальное кольцо, сомкнулись на его шее. Она прижималась к нему так, как будто тонула, а он выносил ее из штормовых волн, которые грозили вот-вот сомкнуться над их головами.

Однако когда они все же поднялись наверх, а два лакея распахнули перед ними двустворчатые двери покоев, Магда почувствовала, что краткому отчаянному счастью подошел конец.

Когда он поставил ее на ноги, Магда поняла, что они оказались в спальне. Прежде это была спальня матери Эсмонда, которую он к этому дню полностью переделал.

Стены затянуты материей светло-золотистого цвета. Толстый серый ковер покрывал весь пол. Мебель с блестящей полировкой, отливающей золотом, была сделана из великолепного ореха. Это было новшеством даже для столицы.

Три высоких окна выходили в сад и оказались сейчас занавешены тяжелыми серыми шторами из парчи, висевшими на витых золотистых карнизах.

Огромная кровать, на которой в свое время был рожден Эсмонд и на которой умерла его мать, была накрыта богатым атласным покрывалом темно-красного цвета с вкрапленной золотой нитью. Ни о чем подобном Магда и мечтать не могла. На туалетном столике лежали расшитые кружевные салфетки, на которых стояли флакончики духов с золотыми пробками и золотой туалетный прибор с гербом Морнбери. Красивое резное зеркало с позолоченной рамкой отразило ее хрупкую фигурку. Изящный маленький шезлонг, весь в красных атласных подушечках, стоял около белого мраморного камина, в котором был разведен большой, веселый огонь, распространяющий уютное тепло по всей огромной спальне. На всех столах стояли огромные вазы с белыми розами.