Сахаров, несмотря на серьезность момента, чуть не прыснул со смеху, увидав Буню в халате. Но, принимая деловой тон, строго спросил:
— А где ж инструментарий?
Буня усмехнулся:
— Я почему-то думал, что вам надо дверцу эту отомкнуть! А вам интересна не работа, а чемодан с буравами, долотом, клещами, сверлами и фомками? Тогда вам нужен не я, а магазин слесарного инструмента Роберта Кенца — это рядом, в Милютинском переулке, дом Обидиной.
Соколов прервал эту издевательскую тираду:
— Работай, Буня!
Виртуоз
Великий взломщик, заложив руки за спину, внимательно осмотрел дверь и замок. Задумчиво насвистывая мелодию «Маруся отравилась», послюнявил палец и пощупал им прорезь для ключа.
Сильвестр, внимательно наблюдавший за этими манипуляциями, подсказал:
— Господин Буня, вам ключ дать? Вы его попробуйте засунуть...
Взломщик тут же отозвался:
— Сынок, ты посоветуй своему батьке, куда засовывать, чтоб у него детишки поудачливей получались.
Сильвестр покраснел, Сахаров не удержался — улыбнулся, Соколов стоял с непроницаемым лицом.
Читатель нашей предыдущей книги «Граф Соколов — гений сыска» помнит, что в отличие от нормальных евреев Буня носил на груди не могиндовид, а некий инструмент, похожий на малую трехлопастную вилку.
Это был самый необходимый предмет для вскрытия замков, и назывался он замысловато — щебенный катер. Представители определенной профессии гордились качеством своих инструментов, как маэстро — скрипкой Страдивари.
Чуть ковырнув щебенным катером в замке, Буня вытащил оттуда нечто. Объяснил Сахарову, как гимназический учитель на экскурсии:
— Это засунуто было — гвоздь с откушенной шляпкой. Берите себе на память.
И далее полным изящества движением Буня вновь вставил инструмент в замок, легонько толкнул дверь, и она, чуть скрипнув, растворилась.
Сахаров восхищенно покачал головой:
— Виртуоз! — и с чувством пожал руку королю шниферов.
Буня с достоинством произнес:
— Мой старый папа Бронштейн учил: «Если хочешь кушать цимес, делай свое дело лучше всех!» — Повернулся к Соколову: — Мне можно ехать спать?
— Скажешь извозчику Антону, он отвезет тебя.
Буня степенно поклонился и отправился вниз по лестнице, на выход. За его спиной раздались негромкие, но дружные аплодисменты.
Медный галстук
Сыщики шагнули в темноту квартиры. Соколов нутром почувствовал: тут кто-то есть. Такое же ощущение было, кажется, и у остальных.
Во всяком случае, Сильвестр полез под мышку и вытащил из кобуры револьвер. Сахаров повернул выключатель. Ярко вспыхнула люстра с висюльками.
В гостиной, возле стола, опершись на него плечами, сидел в глубоком кресле Хорек. Голова его была неестественно откинута назад. Она держалась на шейных мышцах, как на ниточках. Шея была перерезана электрическим проводом, со стороны затылка накрученным на палку.
На пол натекла громадная лужа крови.
СМЕРТЕЛЬНАЯ ЛЮБОВЬ
Обхватив голову руками, начальник охранки Сахаров, полный отчаяния, рассуждал: «Кто мог думать, что любовные досуги Хорька закончатся столь плачевно! И то сказать, сколько самых кровопролитных войн, сколько ужасных преступлений вызвали любовные страсти. И я уверен, что этот страшный труп с вытаращенными глазами, с оскалом белых молодых зубов — на совести Клавки, которую несчастный так любил». |