Леананши бросила на меня непроницаемый взгляд.

– А что насчет остального, дорогая? О принцессе, использующей как летние, так и железные чары? Тоже врут?

Я прикусила губу.

– Нет. Это правда.

Она медленно кивнула.

– Нравится тебе или нет, голубка моя, но в этой войне у тебя главная роль. Ты балансируешь на грани всего – волшебного и смертного, Лета и Железа, старых традиций и прогресса. Что в итоге перевесит? Какую сторону ты выберешь? Тебе придется простить мне небольшую озабоченность твоими делами и образом мыслей, дорогая. Так каковы твои планы на будущее?

– Не знаю. – Я спрятала лицо в ладонях. – Мне просто хочется жить нормальной жизнью. Вернуться домой. Я хочу… – Я подняла голову и посмотрела Леананши прямо в глаза. – Хочу вернуть своего отца. Хочу знать, почему ты украла его у меня одиннадцать лет назад.

Повисло молчание. Под взглядом Леананши я чувствовала, как нарастает напряжение. Мундштук оставил в воздухе след синеватого дыма и замер на полпути к ее губам. Эш сжал мои плечи, настороженный и готовый в случае необходимости броситься в бой. Краем глаза я заметила, что Грималкин снова исчез, а Пак застыл на краю кресла.

Несколько мгновений никто не двигался.

Затем Леананши запрокинула голову и расхохоталась, заставив меня подпрыгнуть. Свет мигнул, погас, и снова зажегся, когда Королева Изгнанников смерила меня взглядом.

– Украла? – Леананши откинулась на спинку кресла и скрестила длинные ноги. – Украла? Я совершенно уверена, что ты хотела сказать спасла, правда, малышка?

– Э… – Я уставилась на нее с глупым видом. – О чем вы говорите?

– О, так значит, ты не слышала этой истории. Пак, дорогой, как тебе не стыдно. Ты ей ничего не рассказал.

Я резко посмотрела на него. Он заерзал на подлокотнике, избегая моего взгляда, и я почувствовала, как желудок ухнул куда-то вниз.

Нет, нет. Только не ты, Пак. Я знаю тебя целую вечность. Скажи мне, что ты не имеешь к этому никакого отношения.

Леананши снова рассмеялась.

– Что ж, как внезапно нарисовалась драма. Потрясающе! Нам нужна сцена. – Она хлопнула в ладоши, и свет внезапно погас, за исключением единственного прожектора над пианино.

– Леа, не надо. – Голос Пака стал удивительно низким и грубым, в нем сквозило отчаяние. Желудок опустился еще ниже. – Только не так. Позволь мне все ей объяснить.

Леананши одарила Пака безжалостным взглядом и покачала головой.

– Нет, милый. Думаю, пришло время девочке узнать правду. У тебя было достаточно времени, чтобы все рассказать, так что сам виноват. Она взмахнула рукой, и заиграла музыка, мрачные, зловещие фортепьянные аккорды, хотя на скамейке никто не сидел. Зажегся еще один прожектор, на этот раз над Леананши, и она поднялась, всколыхнув платье и тряхнув волосами. Выпрямившись во весь рост и раскинув руки, словно приветствуя аудиторию, Темная Муза закрыла глаза и начала свой рассказ.

– Давным-давно жили-были двое смертных.

Ее мелодичный голос проникал прямо в мозг и рисовал яркие образы, словно кадры кинофильма. Я увидела свою маму, молодую, улыбающуюся и беззаботную, держащуюся за руки с высоким, долговязым мужчиной, которого я теперь знала. Пол. Мой папа. Они разговаривали и смеялись, явно влюбленные и не замечающие ничего вокруг. В горле образовался ком.

– В глазах смертных, – продолжала Леананши, – они были ничем не примечательны. Две души посреди безликой толпы. Но для волшебного мира они являлись фонтаном, из которого мощными струями били чары, ярким маяком посреди тьмы. Художник, чьи картины буквально источали жизнь, и музыкант, чья душа тесно переплелась с музыкой, а их любовь только подпитывала и усиливала таланты друг друга.