Однако не лошадь и не волк были главной причиной порезов на ладонях, и она знала это. Охота давно закончилась, а колени ее все дрожали.

 – Глупая, безмозглая девчонка, – зашипела она на себя.

 А вдруг королева видела, как она отпустила волка? Или видел кто то другой? У мачехи всюду шпионы.

 Она поспешно достала из кармана перчатки и натянула их на руки. Бесстрашная принцесса, которая в головоломной скачке обогнала принцев и даже королеву; бессердечная принцесса, для которой не было большего наслаждения, чем загнать зверя и смотреть, как псы затравливают его насмерть, – такой принцессы не существовало, это была маска, ложь. Порезы на ладонях – вот правда, написанная кровью, но о ней никто не должен проведать. Правители не знают жалости. Они не показывают ни слабости, ни страха. Они не плачут сами, но заставляют плакать других. Мачеха говорила ей это тысячу раз.

 Стоя посреди обширного мощеного двора, окруженного псарнями и конюшнями, Софи огляделась в поисках королевы и ее свиты, но те еще не вернулись. «Вот и хорошо», – подумала она. Сначала охота, потом обратный путь, когда приходилось поддерживать светскую беседу, быть очаровательной и остроумной, – все это отняло у нее последние силы. Больше всего на свете ей хотелось подняться никем не замеченной в свою спальню, избавиться от душной, насквозь пропотевшей амазонки и принять горячую ванну.

 В парадном дворе слуги уже накрыли длинный обеденный стол. На льняных скатертях стояли блюда с мясными пирогами, жареной дичью, копчеными окороками, сырами, орехами и фруктами. Софи прошла мимо стола, опустив голову, чтобы не привлекать ничьего внимания.

 – Приветствую тебя, бесстрашная Артемида, богиня охоты! – раздался громкий голос с другого конца двора.

 Сердце Софи упало. «Вот и прошла незамеченной», – подумала она.

 Подняв голову, она увидела принца Хаакона, который шел ей навстречу. Он был хорош собой, этот Хаакон, – золотистые волосы, кожа цвета бронзы, черты лица безупречны, как у мраморного бога. За ним шел второй принц, Родриго, – изгиб его полных губ источал соблазн, темные глаза сулили блаженство. Софи приветливо улыбнулась обоим. Выбора у нее не было: либо тот, либо другой, вполне возможно, станет ее мужем.

 Утренняя охота была началом целой череды увеселений, посвященных ее совершеннолетию. Вечером здесь, во дворце Конигсбурга, состоится бал – блистательное событие, на которое приглашены не только мачехины придворные, но и правители всех сопредельных государств со своими свитами. Завтра ей, Софи, исполнится семнадцать и она наденет корону отца. Став королевой, она выйдет замуж, ведь мачеха давно спит и видит, как бы найти падчерице в мужья титулованного и могущественного правителя.

 – Думаю, подойдет молодой принц Скандинайи, – сказала она, когда речь о замужестве принцессы зашла впервые. – Либо племянник императора. Или сын султана.

 – Но, матушка, я ведь даже не знакома с ними. Что, если я не смогу их полюбить? – спросила тогда Софи.

 – Любить? – переспросила королева, и голос ее прямо таки сочился презрением. – Никакой любви не существует, это выдумка, и очень опасная. Твои женихи должны кружить тебе голову рассказами о силе своих армий, а не чувств и распалять твое воображение неуязвимостью своих крепостей, а не глупыми стишками о соловьях и розах.