Сказка правдива.

Вайолет собрала записи отца и сунула их в его гроссбух, прежде чем закрыть его и засунуть в сумку.

«Если эта история, — подумала она, — эта Запретная История — правда, то какие еще истории правдивы? И если эти истории правдивы, то почему мир так далек от того, каким он должен быть?»

Вайолет долго стояла перед зеркалом в комнате матери. Ее разноцветные глаза были красными и налитыми кровью. Ее непослушные волосы достигли нового уровня непокорности. Ее обычно покрытая пятнами кожа теперь была сырой, потрескавшейся и мертвенно-бледной.

Она была действительно и ужасно уродлива. Она не могла закрыть глаза. Она не могла отвести взгляд.

Она день за днем рассказывала матери истории, и каждая из этих историй изображала доблестных королей, сияющих королев и невероятно красивых принцесс.

«Таков мир, каким он должен быть», — подумала бедная девушка. Но почему-то все пошло не так.

Все неправильно.

Все совершенно неправильно.

Королева пошевелилась и что-то пробормотала во сне. Ни слова не сорвалось с ее пересохших губ, только набор звуков. Вайолет подошла к кровати матери. Она целовала разгоряченные руки королевы, ее разгоряченные щеки и разгоряченные губы.

— Не волнуйся, мама, — сказала она. — Есть способ все исправить. Я знаю, что есть. — И с этими словами Вайолет с новой решимостью отправилась на поиски пыльного коридора.

Она найдет эту библиотеку.

И она найдет эту книгу.

И она найдет ту картину, которая пыталась захватить мир. Все, что могло бы сделать это, обладало бы силой. И ответами.

Она найдет все эти вещи и исправит мир. Она должна была.

— Я скоро вернусь, мама, — сказала она, закрывая за собой дверь.

— Нет! — воскликнула королева в лихорадочном сне. Но Вайолет уже ушла и не слышала ее.

«ДАААААААААА», — прошептал Ниббас.

ГЛАВА 23

Деметрий, несмотря на рану в плече, из-за которой даже сейчас на рубашку медленно сочилась кровь, что-то напевал лошадям. Все в охотничьем отряде так делали. Но Деметрий чувствовал желание лошадей бежать, защищать людей, которых они любили. Он чувствовал их растущее разочарование.

Лошади, как вы, наверное, знаете, мои дорогие — верные создания, преданные своим хозяевам и семьям.

Деметрию пришлось проявить твердость. Скоро, Дорогие. Тащитесь. Шаркайте. Хромайте. Будьте готовы.

Время почти пришло. По широкому кружению пяти соколов он понял, что прибыли их друзья.

Быстро, его сердце подгоняло королевского коня. Споткнись. Захромай. Сейчас.

Конь тихо ворчал, но все равно сделал это. Споткнувшись и резко заржав, королевский конь опасно покачнулся, едва не упав и не раздавив всадника. Фыркнув, он выпрямился, поднял левую переднюю ногу и отказался опускать ее снова.

— Что еще? — воскликнул капитан.

— Не знаю, — медленно произнес король с непроницаемым выражением лица. — Я только надеюсь, что это всего лишь синяк. Мне бы очень не хотелось потерять эту лошадь.

Капитан улыбнулся.

— О, Ваше Величество, — его верхняя губа изогнулась, обнажив длинные желтые зубы, — я подозреваю, что вы потеряете гораздо больше. Есть правила, касающиеся военных преступлений. В конце концов, мораль беспощадна.

Король смотрел в ответ, его лицо ничего не выражало. Капитан откашлялся, опустил взгляд на веревки, глубоко врезавшиеся в запястья короля, и пожал плечами. Он выхватил кинжал.

Высоко в небе по широкой дуге парили соколы, разинув рты и пронзительно крича.