Король Рэндалл больше ничего не слышал. Он вскочил на спину лошади, повернул ее носом к дому и полетел в зелень.

ГЛАВА 24

Как будто тайная библиотека хотела, чтобы Вайолет нашла ее. Она искала не больше часа, как вдруг наткнулась на задыхающийся от пыли коридор, который вскоре перешел в вестибюль, а оттуда в комнату.

Он молчал.

Он затаил дыхание.

Она подошла к картине — порабощенные драконы, куча сердец, странно вытянутая фигура в центре. И символы внизу, которые даже сейчас дрожали, перемещались, их изгибы и разрезы змеились в новые изгибы и новые разрезы, пока, наконец, не сложились в буквы, которые она знала.

Ей хотелось, чтобы Деметрий был рядом.

Ей хотелось, чтобы ее отец тоже был там.

И все же… как ни странно, она была рада остаться одна. Она была рада, что комната и библиотека, и картина, и пыль, и странные символы, точно такие же, как и раньше, принадлежат ей, и только ей.

Они были прекрасны.

Картина молчала. «НИББАС», — гласили буквы. Вайолет не произнесла этого вслух, хотя чувствовала, что картина хочет этого. Она уставилась на фигуру, изображенную в изящных зеркалах. Она увидела себя в зеркале… и вдруг, совершенно неожиданно, она оказалась не одна. В сияющем центре его узкого лица виднелась пара желтых мигающих глаз. Вайолет ахнула.

— Кто ты? — спросила она вслух.

НЕ СПРАШИВАЙ О ТОМ, ЧЕГО НЕ ХОЧЕШЬ ЗНАТЬ. Это был не голос в ее ушах. Он был у нее в голове. Он скользил вокруг ее черепа своими паучьими лапами. Она вздрогнула. И НЕ СПРАШИВАЙ О ТОМ, О ЧЕМ УЖЕ ДОГАДАЛАСЬ.

Она сделала шаг назад, ее нога приземлилась на что-то твердое и квадратное. Вайолет опустила глаза. Это была та самая книга, которую она уронила много лет назад. Книга, которая преследовала ее во сне. Не сводя глаз с картины, она наклонилась, схватила книгу и сунула ее в сумку. Наконец-то, подумала она.

— Не говори мне о том, что я знаю или хочу знать, — сказала Вайолет. Ее голос дрожал. Ее глаза горели. Ее мать лежала при смерти, и Вайолетт сама была в этом виновата… она была в этом уверена. Ее отец пропал, и в этом тоже была ее вина. — А ты кто? Что за картина говорит? — Ее кожу покалывало, а в животе все переворачивалось. Сердце заставляло ее повернуться, заткнуть уши, убежать. Но она сопротивлялась. После стольких лет раздумий она должна была знать.

ИДИ, ДИТЯ, сказала картина, словно услышав ее мысли. ИДИ И ЗАБУДЬ. ТЫ НЕ ХОЧЕШЬ ЗДЕСЬ ОСТАВАТЬСЯ.

— Я прекрасно знаю, чего хочу, спасибо, — сказала Вайолет, прищурившись, глядя на зеркальную фигуру на картине. Теперь у него были губы. И покрасневшие щеки. — Скажи мне, кто ты, или я прикажу своим солдатам сжечь эту библиотеку дотла.

Я — ТОТ, КОГО ТЫ ИСКАЛА, ДИТЯ.

— Я никого не искала. — Вайолет прижала сумку к груди. — И ты не сказал мне, кто ты.

НО ТЫ ЖЕ ЗНАЕШЬ.

— Нет. А ты играешь в игры. Скажи мне, кто ты в эту минуту. Я приказываю.

Зеркальная фигура на картине закрыла желтые глаза. Он ухмыльнулся своей золотой улыбкой.

И Я ПОВИНУЮСЬ. ДЕЙСТВИТЕЛЬНО, ДОЛЖЕН.

Снаружи звонили, звонили и звонили колокола. Молитвы, траур или приветствие? Вайолет не знала. Она не могла пошевелиться. Пыль затуманила воздух вокруг нее, заставляя ее кашлять.

ЭТО ИСТОРИЯ, КОТОРУЮ ТЫ ЗНАЕШЬ. ЭТО ИСТОРИЯ, КОТОРУЮ ТЫ РАССКАЗАЛА. Я СЛЫШАЛ, КАК ТЫ РАССКАЗЫВАЛА. ДАВНЫМ-ДАВНО, СКАЗАЛА ТЫ, БЫЛ ТОЛЬКО ОДИН МИР.