Спрямив путь, протиснулся сквозь колючие кусты на Субур, зашел в знакомую харчевню, поболтал с «морячком» Климентией… кое о чем с ним сговорился, отдав полученный в качестве аванса от Руфа сестерций и пообещав «после всего» еще два. Те же самые операции Беторикс проделал и в лупанарии старухи Клавдии – бабки, в общем, невредной, и падкой не столько на деньги, сколько на «задушевные» разговоры и самую грубую лесть.

Вот и сейчас, Клавдия даже и не взглянула на деньги, едва только Галльский Вепрь заикнулся, что речь пойдет «об одном важном и очень тайном деле».

– Ага, ага, понимаю, – обрадованно потерев сухонькие ладошки, мелко закивала старушка. – А как же, мой голубок?!

Она всех клиентов звала голубками, даже таких страшноватых, как Поросенок-Поркус, чего уж говорить о Капитоне или Галльском Вепре? Голубки – и есть голубки.

– Дело вот чем, бабушка Клавдия… Скажи-ка мне, у тебя двери лупанария, как всегда, на задворки выходят?

– Смотря какие двери, мой голубок.

– Ну, задние, задние, какие ж еще?

Все – или почти все – публичные дома для, так скажем, не слишком состоятельных людей были устроены одинаково – по принципу проходного купе, с двумя дверями – парадной, со стороны двора заведения, и черной (или – задней) обычно выходившей на пустырь, неприметную улочку или еще куда-нибудь к черту за пазуху. Все для удобства господ посетителей – чтоб меньше «светиться», мало ли, какие потом разговоры пойдут.

– Да ты что же, голубь? – плеснув в кружки бражки из сушеных прошлогодних ягод, старуха озадаченно покачала головой. – Забыл уже, куда у моих девочек двери выходят? Не на какой-нибудь там пустырь, а прямо к книжным лавкам – во как!

– К книжным лавкам… Там, небось народу – тьма!

– Не такая уж и тьма… но бывает, бывает… Так, кому надо, сразу в книжную лавочку – шасть!

– Все равно… людно, – прищурив глаза, молодой человек посмотрел во двор сквозь распахнутую настежь дверь черного хода. – А ведь у тебя, кажется, еще один ряд есть. Вон, справа.

– Справа – это мальчики, голубь мой. Красивые мальчики из Каппадокии, Киренаики, Иллирии. Зашел бы…

– А там куда задние двери ведут?

– К Виминалу. Прямо к ивняку. Ох, уж там и заросли, мой голубок!

Пришлось пропустить тренировку. Лициний, ланиста, конечно, покривился, но все же дал разрешение – ему ведь причитался процент с «левака», а гонорар обещал быть приличным.

Еще с утра в небе клубились темные грозовые облака, впрочем, дождь так и не собрался, даже не погромыхало. Поднявшийся верховой ветер разогнал облачность, словно бы подмел начисто небо, и на бледно-голубую дорожку властно ступило солнце, отражаясь в полированном мраморе портиков и величественных куполах храмов.

Вооруженные палками «гопники» – как сразу же окрестил Беторикс «всякий сброд» – повиновались гладиаторам беспрекословно – прекрасно понимали, кто перед ними и, ежели что-то вдруг пойдет не так, эти привычные к смерти люди кровушку пустят, не задумываясь. Им ведь что кровь, что вода – гладиаторы, одно слово. Именно на этот эффект и рассчитывал хитрый господин Руф, когда нанимал столь известных бойцов.

Все шло более-менее прилично, пристойно даже, если не считать похабных слов, коими Руф щедро награждал появившегося вместе с ним Милона, при ближайшем рассмотрении оказавшегося вовсе не таким уж и старым. Да, сеточка морщин вокруг глаз, да – плешь, однако фигура сухая, поджарая, мускулистая.