– Иди-иди! Клятвопреступник! Святотатец! Убийца! – поглядывая по сторонам, громко подгонял Милона Марк Целий Руф. – Пусть суд будет справедлив, но строг!

– О, да, да! – обращаясь к заранее собравшейся толпе (каждому из присутствующих Руф уже заплатил денежку), патетически восклицал обвиняемый. – Честный и справедливый суд – это все, что мне надо! Все, о чем я прошу, о чем мечтаю, клянусь Юпитером и Юноной!

Судя по завываниям Милона, суд – местный или муниципальный – был тоже подкуплен, именно в этом и состояла афера – подкупленные судьи, подкупленные свидетели, подкупленная публика… Снять с Милона обвинения в убийстве Клодия – в этом и была основная фишка, пройдохи надеялись, что после оправдания в суде Милон уже не может быть привлечен к ответственности и станет вполне способным баллотироваться в консулы.

– Да разве я мог? Да разве способен я? – Милон уже забрался на ступеньки портика дворца юстиции, оттуда и завывал, беспрестанно поправляя тогу.

Судья и свидетели одобрительно кивали, подкупленные зрители рукоплескали, Марк Целий Руф довольно потирал руки. Казалось, ничто не предвещало провала…

– А ну, посторонитесь! Дорогу, я кому сказал?

Услыхав позади чей-то громкий голос, Беторикс немедленно повернулся и зашагал в сторону возмутителя спокойствия:

– Кто ты такой и что тебе надо?

– Я – Марций, народный трибун! – надменно вскинул голову незнакомый мужчина лет тридцати пяти, с чисто выбритым подбородком и в тоге. – Со мной – мои люди, стражники, и судьи… настоящие судьи, а не те, что почему-то здесь собрались!

– Эй, люди! – Пока Галльский Вепрь соображал, как отделаться от Марция, на лестницу уже вскарабкался еще один человек в тоге и тоже назвался трибуном. Мало того, нагло столкнул Милона со ступеней вниз!

– Римский народ! Популюс романус! Что вы слушаете этих бездельников и негодяев? Этого гнусного убийцу – Милона… А тот рыжий, что сейчас прячет лицо? Вы что? Не узнали его? Это же Руф! Пресловутый… нет, – гнуснопрославленный Марк Целий Руф! Не он ли, будучи год назад народным трибуном, прикарманил государственные средства? Не он ли использовал казенную квадригу в своих личных, без всякого сомнения, гнусных, целях? Не он ли, я вас спрашиваю, отдал подряд на ремонт Аппиевой дороги своим дружкам? И что с дорогой? Ремонтируют? Да свинья еще не валялась, мне ли вам говорить? А еще хочется спросить – на какие средства он отправил своего туповатого племянника учиться в Афины? Негодяй! Подлый негодяй!

Действительно – негодяй, – с усмешкой подумал Виталий. – Бюджет, собака, пилит, дорожный подряд дружкам раздал – за откат конечно же, еще и, сволочуга такая, казенную квадригу в личных целях использует!

Впрочем, этот негодяй платит хорошие деньги, к тому же не о нем речь – о Милоне. Вот кто нужен-то!

О, как вознегодовали честные римские граждане – и зеваки, и те вооруженные мечами и копьями люди, которых привел с собой народный трибун. Ну, конечно – коли столь подлый негодяй пытался оправдать убийцу, задумавшего баллотироваться в консулы, так грязную парочку нужно остановить! Немедленно! Латыши вон, по подобным же причинам свой парламент разогнали в шею, а римляне чем хуже? Ничем. О россиянах же помолчать лучше…

Где-то они прокололись, эти аферисты Руф с Милоном, видать, действовали слишком уж самоуверенно, нагло, вот информация и просочилась, и не в том тут было дело – убивал Милон или нет, а в том, что, очень на то похоже, у него имелись весьма неплохие шансы победить на выборах.