Воздух на улице был свежим и прохладным, людей было немного. Звук кузнечного молота привлекал Тома, он прошелся по улице.

Двери в кузнице были распахнуты настежь. Огонь в горне тлел неярким красным цветом, вокруг наковальни были развешаны лампы, чтобы рассеять темноту. Когда Том шагнул в дверь, кузнец взглянул на него.

— Поздно работаете, — сказал Шанаги. — Угостить вас выпивкой?

— Не пью.

— Ну, я тоже. Так, иногда. — Том немного понаблюдал за работой кузнеца. — Делаете отвал? Я его не делал несколько лет. Правда, часто видел, как их делает мой папа.

— Вы кузнец?

— От случая к случаю. А вот папа был хорошим кузнецом.

— Хотите работу?

Шанаги заколебался. — Я завтра вечером уезжаю, но если у вас слишком много работы, могу помочь. А что надо делать?

— Подковывать лошадей, ковать ободы для фургонных колес, иногда литье.

— Это я умею. Я не очень много работал с плугами и отвалами, потому что живу в Нью Йорке, а там главное — уметь подковывать тягловых или ездовых лошадей, ставить ободы на повозки.

— Приходи в шесть часов, поработаешь денек. Жаль, что не можешь остаться. У меня достаточно работы для трех человек, и всем надо срочно. Кузнец смахнул пот со лба. — Пора отдохнуть. — Он вытянул из-под верстака старую табуретку. — Сядь, посиди. Нью Йорк, а? Я там никогда не был.

— У вас есть машинка для сворачивания ободов?

— Слыхал о них. Ничего работает?

— Некоторые ничего. До прошлого года я и сам о них не знал, но кузнец, с которым я работал в Нью Йорке, его зовут Маккарти, купил себе одну. Ему понравилось.

— Может, мне тоже надо себе такую достать. Сэкономит время.

— Давно вы здесь кузнецом?

— Давно? Черт возьми, да я закладывал этот город! Человек, который живет дальше по улице, увидел мой инструмент, когда я проезжал на фургоне мимо его лагеря, и попросил согнуть обод. Я сделал для него четыре фургона, а потом начали приводить подковывать лошадей. Здесь народ сам подковывает лошадей, но работа оставляет желать лучшего, большинство делает это тяп-ляп. Ну, я проработал недели две, а потом перебрался сюда, под этот тополь и поставил себе хибару. Потом приехал старик Гринвуд с фургоном, полным виски и тоже остановился здесь и начал продавать выпивку прямо с фургона. Я потребовал с него четвертую часть прибылей, поскольку он был на моей земле. Я ему так и сказал, а он не стал спорить и стал платить. Потом приехал Холмструм, узнал, где кончается моя земля, занял соседний участок и поставил магазин. Так и получился город. Сегодня у нас здесь склады и железная дорога, поэтому в городе сейчас живет восемьдесят человек.

— Много проблем?

— Бывают. Эти Драко часто затевают неприятности. Они поселились к западу отсюда. Один старик и четверо ребят. Буйные. Вот они какие, буйные. Гринвуд, Холмструм и я хотим, чтобы здесь был город. Понимаешь, город. Хотим построить церковь и школу, пусть даже в одном доме, пока не сможем построить большего. Мы с самого начала сделали ошибку: выбрали шерифом Берта Драко, он выгнал бродяг… одного убил. Потом это вроде как запало ему в голову. Это все после убийства. Он стал думать, что он здесь король. Он и его сыновья. Они начали думать, что город принадлежит им, а нам это не нравится. Совсем не нравится. Этот городишко основали мы. Собрались четверо или пятеро и организовали комитет. Посадили деревья, в свободное время копаем колодец — городской колодец. — Он встал. Ну, пора за работу. Если не передумал, приходи завтра. Я буду здесь сразу после рассвета.

Том Шанаги прошел обратно и некоторое время постоял перед отелем, осматривая темную, тут и там освещенную оконным светом улицу справа и слева.