— Ковбойское. Рабочее седло. Тому, кто весь день работает с полудиким скотом, нужно хорошее, удобное седло. А это — одно из лучших. Большинство ковбоев проводят на них большую часть жизни. Я видел восточные седла… они — что твои почтовые марки. В них можно провести час-полтора, но ковбой сидит в седле от шестнадцати до восемнадцати часов. Он ловит бычков при помощи лассо, поэтому ему нужна высокая лука, где он может быстро завязать свободный конец или обернуть его вокруг; это зависит от того, где его учили и где он рос. Седло — это рабочее место ковбоя.

Лунди остановился. — Ваша очередь, хотя сам я не ходок.

Шанаги забрался в седло и устроился в странном для него сооружении. Ему было удобно. Седло следовало естественным линиям тела, и хотя стремена были длиннее, чем Том привык, он не укоротил их.

— Скоро покажется город, — произнес через некоторое время Лунди. Револьвер держите под рукой, Драко может быть где-то рядом. Банда у них дурная, они не любят, когда кто-то вмешивается в их дела.

— А как же вы?

— Когда подъедем поближе к городу, я потихоньку уеду. У меня есть друзья, которые одолжат мне оружие. Мне не нужны неприятности. И вот что, незнакомец… будьте осторожны. Я слышал вы на Востоке улаживаете споры кулаками. А у нас, как на Юге. Мы решаем свои вопросы оружием.

Когда они въехали в город, тени уже удлинились. Шанаги к тому времени опять сидел в седле. Он спешился. — Вот ваша лошадь, Лунди, — сказал он. До встречи.

— Шанаги? — Лунди секунду поколебался, словно ему не хотелось говорить. — Лучше не показывайте это ружье. Кто-нибудь может узнать его.

— Узнать? Что это значит?

— Не знаю, как оно попало к вам, — сказал Лунди, — но это ружье знают в этих краях, по крайней мере, в двадцати городах. Оно принадлежало шерифу Ригу Барретту.

— Ни разу в жизни о нем не слышал.

— Ну, а здесь о нем знает каждый. Риг был армией сам по себе. Когда он куда-нибудь приезжал, люди знали, что он там. Он чистил города от всякого сброда: от жуликов, бандитов, грабителей поездов — от всех, кто не подчиняется закону. И он никогда никому не позволял трогать свое оружие.

— Ну и что?

Джош Лунди собрал поводья и забрался в седло. — У шерифа Рига Барретта было много врагов, Шанаги. И у него много друзей, которые будут задавать вопросы и ждать на них ответы.

Лунди посмотрел на затемненную сумерками улицу. Ему надо было ехать, но он ждал. — Шанаги, — тон его стал резким от раздражения, — неужели вы не понимаете? Все захотят узнать, откуда у вас ружье Рига. Они убеждены, что единственный способ заполучить это ружье — убить Рига, и они просто не поверят, что какой-то пилигрим с востока может убить Рига в честном поединке.

— Но я не убивал его. Я его даже не видел.

— Кто этому поверит?

— Никому и не надо верить. Я уеду из города на ближайшем поезде. Этот городишко меня вообще больше не увидит.

— Если люди увидят это ружье и решат, что вы убили Рига, у вас не будет никакой возможности уехать. Они повесят тебя, мальчик. Они используют ту веревку, которую готовили для меня.

— Вы знаете этот город. Когда отправляется следующий поезд?

— Ни одного поезда до завтрашнего полудня, а тот, что идет, направляется на Запад. Поезд на Восток будет завтра вечером, примерно часов в девять.

Лунди развернул лошадь и уехал. Когда он отошел футов на пятидесяти, он окликнул Тома: — На вашем месте я не стал бы ждать завтрашнего вечера.

Том Шанаги стоял один на пыльной улице и медленно, с горечью ругался.