— С какими деньгами? Я понятия не имею, о чем ты говоришь.

— Ты ешь, — сказал Шанаги. — Я знаю все, что мне нужно.

Он не задавал вопросов, не делал хитрых подходов, и это явно беспокоило крепыша больше, чем все вопросы, вместе взятые. Наконец Шанаги сказал: — Ты не похож на ковбоя, — хотя парень определенно был похож. — Чем ты занимаешься? Работаешь на железной дороге?

— Черт, — с неприятностью сказал крепыш, — что ты знаешь о ковбоях? Я работал на одном из самых больших ранчо в Техасе. Да спроси любого, и тебе ответят, что Коуэн…

— Ладно, Коуэн, ты утверждаешь, что работал на ранчо, но по-моему, любой ковбой знает, что запомнить клеймо лошади, на которой ты едешь, легче легкого, а узнать по клейму хозяина и того легче. А вы оставили лошадей прямо на улице, где все их видели.

— Что ты понимаешь в клеймах? Во всяком случае, лошадь можно одолжить.

— Конечно, — Шанаги вспомнил, что так и нашел пропавших лошадей. В неразберихе, когда он нашел труп Карпентера и чуть не сгорел сам, он забыл о них. Но где их прячут? Ему осталось проверить всего две или три конюшни.

— Как он? Как Сл… — Коуэн спохватился. — Ну, вы знаете… Тот парень, которого ты ранил. Худощавый.

— Пока живой. Но до сих пор без сознания. Надеюсь, когда придет в себя, то заговорит.

Коуэн сердито посмотрел на него из-под густых бровей. — Черт побери, у тебя на уме одни разговоры. Ищи, ищи, шериф. Все равно ничего не найдешь.

Коуэн допил кофе и вытер рот ладонью. — Сколько ты собираешься нас там держать?

Шанаги пожал плечами. — Пока ваш босс не освободит вас, чтобы потом прикончить. Зачем расходовать деньги на суд, если вас так или иначе убьют? Когда начнется стрельба, они о вас позаботятся.

— Кто "они"?

Твои дружки. Те, которые вас в это втянули и не хотят расплачиваться. В городе каждый ребенок знает, что как только начнется стрельба, вас прикончат. — Шанаги встал. — Пошли назад. Ты мне ничего не сказал, поэтому если останешься в живых, я свалю на тебя всю вину. — Том весело усмехнулся. — Знаешь, Коуэн, мне нужен будет козел отпущения. Кого-то из наших наверняка убьют, а за организацию беспорядков полагается веревка. Кроме того, у местных давно не было возможности кого-нибудь повесить.

Приковав Коуэна к коновязи рядом с Турки, Шанаги снова зашагал по улице. Если он заставит поволноваться этих двоих, кто-то из них обязательно заговорит. Ну, а если окажутся на свободе, то наверняка убегут. Однако он ничего не достиг, может быть посеял в них сомнение — вот и все.

Утро было теплым и приятным. По голубому небу было разбросано несколько легких пушистых облаков. Шанаги постоял на улице и вспомнил Нью Йорк.

С тех пор, как он оттуда уехал, прошло всего несколько дней, но образ города стал для него неясным и расплывчатым. Неожиданно он пожалел, что не может посоветоваться с тем ветераном Запада, который научил его стрелять, пожалел, что того здесь нет. То был хитрый старик. И Моррисси. И Локлин.

Что с Локлином?

А Чайлдерс? Что случилось после того, как он уехал? Насколько он помнил, у Чайлдерса были какие-то связи на Западе. Он поставлял крутых ребят, чтобы провернуть темное дело с землей вдоль железной дороги.

Том увидел миссис Карпентер и перешел улицу. — Мэм? — Она остановилась. — Я немного поработал в кузнице, закончил кое-что из того, что хотел сделать ваш муж.