— Тебе нравился Холструм?

— Мурхауз пожал плечами. Он платил мне вовремя и никогда не жаловался. Он просто хотел, чтобы люди держались отсюда подальше, особенно когда приехала эта женщина. Он не хотел, чтобы ее здесь увидели. Да и без этого никто сюда не приезжал.

— Мне кажется, они хотят убить его.

— Что? — Мурхауз провел рукой по лбу. — Я этого боялся. Ясно, что он думал, что главный — он, однако на самом деле все было иначе. Это та женщина, а после нее Джордж. Холструм всем приказывал, и все его вроде бы слушались, но за его спиной готовили другие планы. Я слышал.

Вся банда уехала, у них была хорошая фора. Шанаги потерял время, разыскивая следы фургона и во время драки с Мурхаузом, но обладая информацией, он сможет нагнать упущенное. Не в его характере было принимать решения сходу, поэтому сейчас о тщательно продумал ситуацию.

— Послушай, Мурхауз, что находится к югу отсюда?

— Ничего на многие мили. Ничего, кроме прерии и антелоп. Иногда бизонов. Поэтому я и подумал про восток. На западе — тоже ничего, кроме ранчо той женщины, а она вряд ли поведет их туда, судя по тому, как она не хотела, чтобы ее увидели и всему прочему.

Значит, на восок. Шанаги старательно думал. В Канзас-сити Холсьрума знали. Если бы Шанаги направился за ними, то в погоне он загнал бы своего коня, а их могли ожидать свежие лошади. Таким обазом, его заставили бы выйти из игры.

Том встал. — Никуда не уезжай. Я могу к тебе наведаться.

— Ты меня не арестуешь?

Шанаги усмехнулся и протянул руку. — Ты слишком хороший человек, чтобы валяться в тюрьме. К тому же ты уже помог.

— Ну, как я говорил, мне приходилось убивать, но я не вор. Мама меня хорошо воспитала.

Том Шанаги вскочил в седло. Его костяшки пальцев были разбиты и болели, рубашка порвана. Он повернул коня и поехал обратно в город.

В городе все было спокойно. Том спешился у конюшни и увидел, как из салуна вышел Гринвуд и облокотился о коновязь у здания. К нему присоединился судья Макбейн.

Оставив коня, Шанаги медленно пошел по улице. Гринвуд взлянул на его порванную рубашку. — Кажется, у тебя были неприятности.

— Я бы не отказался от пива.

— Что случилось?

— Мурхауз не хотел разговаривать. Мы немного поспорили, и он заговорил. Неплохой человек.

— Они захватили золото, — сказал Гринвуд. — Нам сказали, что его принял за городом кто-то с бумагами, подписанными Холструмом и Карпентером.

— Карпентером? Он мертв.

— Да, но откуда это знали в почтовом вагоне?

Шанаги взял пиво, снял шляпу и положил ее рядом на стойку. Новость Гринвуда не была для него неожиданностью.

— Машинист приходил?

— Машинист? С какой стати? Поезд остановился на несколько минут и тут же отъехал. Похоже, он был рад убраться отсюда.

Минуту-другую царило молчание. Шанаги отхлебнул пива. Ему очень хотелось пить. Пиво было холодным и вкусным.

— Драко мертв, его сыновья тоже, — сказал Макбейн. — Ты, сынок, метко стреляешь.

— Мне пришлось. У меня не было выбора. — Шанаги отпил из стакана. — Но у меня были помощники, а я им даже спасибо не сказал.

— Джош сводил свои счеты.

— Правильно. Уин Драко как-то собирался его повесить. — Том выпрямился. Дик Пендлтон еще в городе?

— Между прочим, нет. Джош сказал ему, что ты попал в переделку, и он появился, чтобы помочь. Он уехал обратно на ранчо, куда-то спешил.

— А Джош? Он бы мне пригодился.