Мы пробирались безмолвными мерзлыми закоулками Ржавных Доков, громадные курганы мусора готовы были вот-вот обрушиться на наши головы и похоронить нас под останками, а я занималась самобичеванием. «Пора бы тебе повзрослеть, Аойфе», — засмотревшись на груды мертвых механизмов, я не заметила, что говорю вслух. Может, Шустерман просто-напросто наплел с три короба. В конце концов сивуха не лучшим образом влияет на мозги.

— А? — удивился Кэл моему восклицанию.

— Ничего.

Я почувствовала, что у меня горят щеки, и прибавила шагу. Вокруг царила тьма, и только длинные тени тянули ко мне пальцы и щерили зубы. В такую ночь, под висящим в небе острым серпом луны, нетрудно было, подобно прокторам, начать верить в еретиков и их так называемую магию.

На секунду вдруг захотелось повернуть назад, но стоило мне представить Конрада, одного, окруженного тем же холодным мраком, и я двинулась дальше, карабкаясь по наполовину проржавевшим конструкциям, сквозь остов сгоревшего дирижабля, минуя обломки довоенной жизни Лавкрафта, жизни до прокторов, когда еретики процветали, а в каждом темном закоулке поджидали неосторожную жертву вирусотвари.

Отыскать Базар было все равно что увидеть привидение — я не верила до конца в его существование, пока он не очутился прямо перед нами: размытые силуэты, которые я поймала уголком глаза, и запах сырости — промозглое призрачное дыхание, туманом наплывшее на нас. Сумеречный Базар подкрался к нам в дымке теней и обрывках песен — я заметила очертания палатки, потом послышалась волынка, и вот постепенно, понемногу, словно осторожная кошка из-под крыльца, весь он возник перед нами.

Спрятанный в темных закоулках Ржавных Доков, увенчанный старыми шестернями и пустыми, невидящими головами древних автоматонов, Сумеречный Базар пульсировал движением, полнился звуками и смехом. Этого я не ожидала. Еретики должны быть угрюмыми, разве не так? Разве не заняты они исключительно жульническими манипуляциями, которые считают колдовством, и попранием доводов рассудка?

Я призвала на помощь все свое самообладание. Было ясно, что здесь я чужая, со своей однотонной форменной юбочкой и хорошими манерами, но стоит мне обнаружить, как я боюсь превратиться в страшилку для первокурсников Академии — «Слыхал про чокнутую Грейсон, которую схапали еретики?» — и помощи от местных мне не видать.

Кэл и я петляли между палатками и киосками, сшитыми и сколоченными из того, что обычно попросту выбрасывается. Куски ткани, металла, кожи соединялись в буйном разгуле цветов и форм. Что самое странное, при всей на первый взгляд беспорядочности и сумбурности строений вместе они создавали впечатление чего-то неизменного и прочного.

От входа в большой полосатый шатер, из которого доносился запах порченых апельсинов и орхидей, Кэлу зазывно улыбнулась и подмигнула смазливая рыжеволосая девушка.

— Ищешь, где пришвартоваться, морячок? — окликнула она.

— Не задерживаемся, партнер, — бросила я, когда он обернулся.

— То есть, пока ты рядом, веселья мне не видать? — с кривой ухмылкой спросил он.

— Как только мы благополучно доберемся до Аркхема и найдем Конрада, можешь веселиться, сколько здоровье позволит, — ответила я, бросив взгляд на размалеванную мордашку девицы. Та же Сесилия, просто более дешевый и грубый вариант.

Кэл мяукнул, как мартовский кот, и я не колеблясь врезала ему по плечу, хоть и не слишком сильно.

— Если уж хотела пойти со мной на свидание, Аойфе, могла бы просто черкнуть записочку-другую на технологии машиностроения, — поддразнил он.