— Угу. Прямо из-под носа ушла. — Я опять начала злиться. Если бы Портный меня не задержал…

— В столовой одни объедки останутся, — вздохнул Кэл.

Тощий, как ученик трубочиста, ел он, тем не менее за троих. Мы дружили с первого дня в Академии, и мысли его, если только он не был погружен в какой-нибудь комикс или не пытался выпытать, как бы ему завоевать внимание Сесилии, моей соседки по комнате, всегда крутились вокруг еды. Опоздать к ужину было для него трагедией едва ли не меньшей, чем перевод из Школы Движителей в Драматическую. Мне же сегодня вечером все равно кусок бы в горло не полез.

Мы дошли уже до конца Дерлет-стрит и оказались у реки. Медленно текущая ржаво-охристая вода Эребуса словно кипела от ледяной шуги. Протянувшийся вдоль берега крытый торговый пассаж, залитый призрачным голубым светом эфира, наполняли поздние туристы и посетители магазинов. Оживленный гомон галереи притягивал Кэла словно магнитом, маня обещанием грошовых удовольствий.

С другой стороны пряталась в темноте мостовая Данвич-лейн, на которой горел один-единственный древний масляный фонарь — перед пабом «Джек и Ворон». Над ней высился великолепный Граничный мост, воздвигнутый Джозефом Строуссом около тридцати лет назад. На полевой практике в начале года второкурсникам — в том числе и мне с Кэлом — нужно было воссоздать в чертежах грандиозную металлическую конструкцию. После этого считалось, что мы готовы разрабатывать проекты самостоятельно. Тому, кто не справился с заданием, наносил визит глава Школы и мягко предлагал подумать, стоит ли связывать свое будущее с профессией инженера. До этого экзамена со мной учились еще три девочки, теперь же осталась одна я.

Снизу мост выглядел совсем по-другому — словно расположившийся на отдых огромный зверь. Железная ограда чернела на фоне сумеречного неба. Я дернула Кэла за руку:

— Пошли.

— Куда пошли? — недоумевающе уставился он на меня.

Вместо ответа я зашагала вперед по скользкому булыжнику Данвич-лейн. Кэл вприпрыжку побежал за мной.

— С ума сошла? Туда нельзя — студентам запрещено заходить в Старый город. Миссис Форчун и мистер Гесс шкуру с нас спустят.

— И откуда они узнают? — поинтересовалась я. — Так пешком до Академии быстрее всего. Что с нами двумя может случиться?

Честно говоря, ответа на этот вопрос я и сама не знала — бывать в Старом городе после наступления темноты мне пока не доводилось. Студентам, особенно обучавшимся за казенный счет, не стоило пренебрегать правилами Академии. Вообще-то Кэл был прав — хорошие девочки по таким местам не ходят. Если, конечно, хотят остаться хорошими девочками.

С другой стороны, мы ведь в городе, очаги распространения некровируса и еретики, которых обличают в своих проповедях рационалисты, далеко. Вряд ли на нас с ходу набросятся уличные гадалки, фальшивые колдуньи или «вирусопораженные». По крайней мере я очень на это надеялась.

Кэл никак не мог решиться и все оглядывался на огни пассажа.

— Столовая. Объедки, — напомнила я.

Это подействовало. Кэл преодолел разделявшее нас расстояние и зашагал рядом, выпятив грудь и глубоко засунув руки в карманы своего клетчатого пальто, — прямо крутой парень из какого-нибудь комикса.

Мы шли, и звуки Дерлет-стрит понемногу стихали, сменяясь совсем другими: из «Джека и Ворона» чуть слышно доносилась музыка, с полотна моста капала влага, грохотали грузовики, сновавшие в литейную за рекой и обратно.

— И ничего особенного, — произнес Кэл неестественно громким и уверенным голосом. Тянувшиеся мимо ряды заколоченных домов смотрели на нас фасеточными глазами выбитых решетчатых окон.