Дин за шиворот втащил меня в люк, как раз когда «Мустанги» выпустили по нам первую очередь свинца. Безжизненной куклой я повалилась на проводника — от потрясения меня не держали ноги.

— С одним твой приятель угадал, — заметил Дин, помогая мне подняться. — Для прокторов эти ребята — самые настоящие пираты. А пиратов они сбивают.

«Красавица» сотрясалась, Гарри выкрикивал приказы по-французски. Кэл изо всех сил вцепился в свои страховочные ремни и крепко зажмурился.

— Дин, что они пытаются сделать? — Я ухватилась за ближайший поручень: следующая очередь, вспоров воздух, подкинула дирижабль, словно он был игрушечным.

— Умотать. Или вымотать. — Он дотянулся до моей руки и усадил рядом с Кэлом. — Пристегнитесь, мисс.

«Красавица», ныряя и раскачиваясь, плясала в потоках воздуха. Я сжала ладонь Дина — больше в пределах досягаемости ничего не оказалось, а мне как никогда нужно было на кого-то опереться. По стенкам трюма вновь загремели пули — словно кто-то снаружи стучался костяшками пальцев. Кэл вздрогнул.

— Так нельзя, — выпалил вдруг он. — Нужно приземлиться. Нужно сесть, сдаться и просить пощады. Если сдаться самому, они не сожгут… не сожгут, нет…

Надо было его успокоить, но я не успела и рта открыть, как перед нами, хватаясь за сетки для грузов, возникла Алуэтт. Сперва я увидела ее злое лицо и только потом — пистолет у нее в руке.

— «Красавица» никогда не сдастся прокторам! — В ее голосе был тот же лед, что и во взгляде.

— Алли, — поднял руку Дин, — убери это. Малыш просто напуган.

— Хорошо, если так, иначе я сама вышвырну его прокторам, клянусь всеми шестеренками этой посудины!

— Отвяжись от Кэла! — рявкнула я. — Не будь у вас предателя в команде, ничего бы не случилось!

Пистолет качнулся в мою сторону, и продолжение филиппики застряло у меня в глотке. Никогда я не умела вовремя остановиться…

— Алуэтт! Птичка! Мне не справиться один с этот чертов корабль! — донесся спасительный рык капитана Гарри.

Опустив ствол, Алуэтт, словно балерина, грациозно развернулась на ходившей ходуном палубе и двинулась вперед, перебирая руками по свисающим сетям.

Нас швыряло из стороны в сторону, как игральные кости в стакане, и я сдерживалась изо всех сил, чтобы меня не стошнило прямо на Дина. «Мустанги» не отставали, выныривая перед обзорным стеклом. Пилоты знали свое дело, но вот один все же ошибся при маневре, оказавшись так близко к нам, что можно было разглядеть даже имя на кожаном летном комбинезоне: Боуман. Невыносимо медленно повернув голову, летчик уставился на надвигающуюся на него рубку «Красавицы», и мне, как ни глупо это было, захотелось крикнуть, предупредить…

Замедлившееся время выправилось, серебристое небо вспыхнуло оранжевыми цветками пламени и проросло извивистыми лозами дыма. С разрывающим уши металлическим скрежетом нос «Красавицы» разрезал самолет напополам. Меня швырнуло на Дина, страховочные ремни впились в тело, грозя переломать все кости, но он подхватил меня, не давая упасть. Я изо всех вцепилась в его кожаную куртку.

Объятая пламенем «Красавица», казалось, перенесла нас из Аркхема в Дрезден времен войны. Мы падали. Падали, как пораженная выстрелом в сердце птица, прямо в поджидающие внизу широко раскрытые челюсти земли.