Так не должно быть. Эта атака должна увенчаться славой! Вера в Императора и правое дело была их щитом, они должны были стать непобедимыми.

     Леонид споткнулся, и внезапно взгляд его охватил весь масштаб резни вокруг. Землю устилали трупы. Сколько их было, сотни, тысячи? Слишком много, невозможно сосчитать.

     Несмотря на всю смелость и блистательность их броска, рациональная часть сознания Леонида внезапно увидела безрассудность этого поступка. Легенды рождались как раз из таких неистовых, без огневой поддержки, атак на укрепленные позиции противника, но легенда хороша тем, что сам не принимаешь в ней участия. Хотя Леонид и не отдавал себе в этом отчета, для него настал момент, с которым сталкивается любой пехотинец.

     Момент, когда спадает первый всплеск адреналина и на смену ему приходит инстинктивное чувство самосохранения. Именно в такой момент только истинное мужество могло помочь солдату преодолеть последние метры, отделяющие его от неприятеля.

     Чувствуя, как колотится сердце и шумит в ушах кровь, Леонид закричал и вновь двинулся вперед бок о бок со своими солдатами.

     Кажется, у них все получится!

     До укреплений врага было меньше десяти метров.

     А затем противник исчез за стеной ярких вспышек, дыма и оглушительного шума.

     Огромный кулак ударил его в грудь.

     Он повалился с ног, отчаянно стараясь сделать вдох, и мир завертелся перед глазами.

     Земля понеслась ему навстречу и врезалась в лицо, горячая и неподатливая.   

Кто-то закричал, зовя его по имени.

     Боль, алая, яркая, острая, как лезвие, кромсающая его грудь.

     Он перекатился на спину, а вокруг приливом нарастал шум: крики, пальба. Он приподнял голову и застонал, увидев кровь на нагруднике. Неужели это его?

     Голова его откинулась назад, глаза закрылись, уступая безмерной усталости.

     Потом кто-то резко поднял его и положил на плечо, и он закричал от нового спазма боли в груди. Он увидел землю под собой, колеблющуюся с каждым шагом, разорванную взрывами и пропитавшуюся кровью, а на ней – заляпанную красным джуранскую шинель.

     Его уносили все дальше от траншей, и тело его бессильно моталось на плече спасителя, а мир крутился вокруг. Все потеряло смысл. Он попытался заговорить, но из горла вырвался только глухой хрип.

     Мужчина, несший его, внезапно остановился и опустил Леонида на землю, прислонив его к борту покореженного танка.

     Взгляд Леонида сфокусировался.

     Сержант Эллард, встав на колени, осматривал рану на его груди.

     – Что случилось? – хрипло спросил Леонид.

     – Вас подстрелили, сэр, – ответил Эллард.

     Леонид посмотрел вниз, на собственную грудь.

     – Неужели?

     – Так точно, сэр. Вы были впереди всех, и в вас попали. Хорошо еще, что у вас под нагрудником был бронежилет, но все равно, сэр, вам здорово досталось.

     – Похоже, что так, - сказал Леонид, вздохнув с облегчением. – Последнее, что я помню, - мы как раз должны были наброситься на этих ублюдков.

     - Полагаю, наша атака была обречена.