Наицин знал, что чувство реальности Амаэтона, и до того шаткое, в последнее время еще больше ослабло, и только изредка он мог активировать достаточно памяти, чтобы говорить с другими. Первая атака врага вызвала в нем панику, отчего сознание архимагоса вновь обрело удивительную ясность, но сейчас эффект шока практически сошел на нет.

     – Сражение, – повторил Амаэтон, и какой-то из его кристаллов памяти отреагировал на это слово. – Да, теперь я вспомнил. Они пришли за тем, что мы здесь охраняем. Они не должны это заполучить, Наицин!

     – Нет, архимагос, не должны, – подтвердил Наицин.

     – Откуда он вообще узнали о том, что это существует?

     – Не знаю, господин. Но каким-то образом им это удалось, и нам надо составить план на тот случай, если оборонительные сооружения цитадели не смогут остановить захватчиков.

     Амниотическую жидкость всколыхнула рябь, на которой закачались органические останки Амаэтона.

     – Нет, Наицин, захватчики не пройдут. Эта цитадель была построена лучшими военными архитекторами своего времени, и нет врага, который смог бы взять ее укрепления.

     – Конечно же, архимагос, вы правы, но все равно, нам нужен план действий при непредвиденных обстоятельствах. В гвардии служат обычные люди. Плоть, кровь и кости. Органика уязвима. На них нельзя полагаться.

     – Да, да, ты прав, – сонно согласился Амаэтон. – Плоть слаба, Наицин. Силой обладает только машина. Мы не можем допустить, чтобы враг захватил лабораториум.

     – Как всегда, ваши слова полны мудрости, архимагос. Но уже сейчас враг приближается к укреплениям Тор Кристо, и через несколько дней они, вероятнее всего, падут.

     От этой новости оплывшие черты лица Амаэтона исказились, веки задрожали от внезапной тревоги.

     – А туннель, который соединяет нас с Тор Кристо? Враг знает о нем?

     – Не думаю, архимагос, но если Кристо падет, туннель неизбежно будет обнаружен.

     – Нельзя допустить, чтобы им воспользовался противник! – воскликнул Амаэтон.

     – Да, и поэтому-то я установил подрывные заряды для его уничтожения.

     – Ты сообщил об этом Вобану?

     – Нет, архимагос.

     – Хорошо. Вобану не понять, почему мы вынуждены так поступить. Сострадание, с которым он относится к подчиненным, может обернуться для нас катастрофой.

     Казалось, Амаэтон вздохнул; после нескольких минут молчания он добавил:

     – Я уже... не так силен, как раньше, Наицин. Я несу слишком тяжелую ношу.

     Магос Наицин поклонился.

     – Тогда позвольте разделить с вами этот тяжкий груз, архимагос. Когда враги подойдут к внутренним стенам цитадели, помимо контроля за работой всех систем, на вас ляжет огромная нагрузка по поддержанию энергетического щита. Позвольте мне принять на свои плечи часть вашего бремени.

     Кожаная маска, заменявшая Амаэтону лицо, кивнула; затем архимагос прошептал, резко меняя тему разговора:

    – А что с астропатами? Тебе удалось выделить вирус, из-за которого умолкли их мыслеголоса?

     На мгновение замешкавшись, Наицин ответил не сразу:

     – Сожалею, но нет, хотя я уверен, что ответ лежит в одном из ваших логических стеков.