|
. Что у тебя новенького, Гролэн? Глаза молодого репортера сверкали. Он сказал что-то на ухо фотографу, который приехал вместе с ним, и кинулся к телефону. - Соедините меня с "Пти Паризьен", мадемуазель-Служба прессы... Вне очереди... Что? Можете связаться прямо с Парижем? Отлично, соедините меня поскорей... Алло... Алло! "Пти Паризьен"? Это вы, мадемуазель Жермен? Дайте мне дежурную стенографистку. Говорит Гролэн!.. В голосе журналиста звучало нетерпение, он бросал вызывающие взгляды в сторону коллег. Проходивший мимо Мегрэ остановился, чтобы послушать. - Алло! Это вы, мадемуазель Жанна? Только побыстрее, хорошо? Мы еще успеем дать это в провинциальные выпуски, а другим газетам придется перепечатывать с парижского выпуска. Скажите секретарю редакции, чтобы он отредактировал мою заметку, у меня нет ни минуты... Пишите: "Конкарно. Наши предположения оказались правильными, запятая, в городе совершилось новое преступление... Алло! Да, да, пре-ступ-ле-ние... Найден еще один убитый, если вам так больше нравится..." Все замолчали. Доктор, как зачарованный, двинулся к журналисту, а тот продолжал диктовать торжествующим голосом, вздрагивая от возбуждения и восторга: - После мосье Мостагэна, после журналиста Жана Сервьера убит мосье Ле-Поммерэ... Да, Ле-Поммерэ. Я уже диктовал вам по буквам эту фамилию... Он найден мертвым в своей комнате... Да, у себя дома... На теле нет никаких ранений... Мышцы судорожно сведены, все указывает на отравление... Обождите... Закончить можно так: в городе царит ужас, понятно? А теперь немедленно покажите все это секретарю редакции. Через полчаса я позвоню еще раз и дам заметку для парижского выпуска, а то, что я продиктовал, пойдет в провинциальные, дорога каждая минута... Журналист повесил трубку, вытер лоб и обвел окружающих счастливым взглядом. Телефон зазвонил опять: - Алло! Комиссар? Говорят из дома мосье Ле-Поммерэ, мы минут двадцать не можем до вас дозвониться... Мосье Ле-Поммерэ мертв... Вы слышите? Голос еще раз повторил сквозь треск: "Он мертв..." Мегрэ повесил трубку и оглянулся. Почти на всех столах стояли пустые стаканы. Эмма повернула к комиссару свое бескровное лицо. - Не прикасаться ни к одной бутылке, ни к одному стакану! - громко приказал Мегрэ. - Вы слышите, Леруа?.. Все должны остаться на своих местах. По лбу доктора стекали крупные капли пота. Он сорвал фуляровый платок, обнажив худую, длинную шею; на вороте рубашки поблескивала медная запонка. *** Когда Мегрэ вошел в дом мосье Ле-Поммерэ, там находился врач, живший по соседству, он уже констатировал наступившую смерть. Кроме врача, присутствовала домовладелица, особа лет пятидесяти. Она и звонила комиссару в "Адмирал". Красивый домик, сложенный из серого камня, стоял лицом к морю. Каждые двадцать секунд яркий луч маяка, словно кисть художника, скользил по окнам. На балконе торчало древко флага и был прибит щит с гербом Дании. Тело Ле-Поммерэ было распростерто на красноватом ковре студии, загроможденной дешевыми безделушками. У дома начинала собираться толпа, люди молча смотрели на комиссара. На стенах гостиной висели фотографии актрис, некоторые с дарственными надписями. Все они были старательно застеклены, как и легкомысленные картинки, вырезанные из журналов. Рубашка на трупе была изорвана, башмаки густо облеплены грязью. |
