- ...А вода - у вас есть. Да вот - хлеб. Чтоб самое необходимое. Он обязан это сделать.

Стоном:

- Да хлебушек бы был - мы бы жили, не крякнули...

- Вся надея и осталась...

- А ржаной хлеб - он убористый...

Оправился и сельсоветский:

- Давайте договоримся так. Не только у вас будет хлеб, но каждую неделю автолавка будет приезжать.

Поразились бабы:

- Ещё и автолавка на неделе? Ну-у-у!..

Тут в серо-клетчатом не зевает:

- А вот и такая есть надоба. Давняя. Пока фронт воевал - мы тут, иные, и на фронт поработать успели...

Искитея: - От августа сорок третьего, как фронт прошёл...

А серо-клетчатая - как помоложе других: веки не набрякшие, глаза открытые, серые, живые. Сыпет бойко, да только зуб в нижнем ряду мелькает единственный:

- Я, например, чуть не три года отработала на военном заводе. Город Муром, Владимирской области. Мы, значит, на кого работали? И праздников не знали, без выходных, без отпусков. Нам тогда что говорили? Ваш труд - будет наша победа, быстрей покончится война и упокоится страна. А почему ж вы нас забыли, которые трудились, а? Теперь даже пенсии меньше какой другой старухи получаем...

Районный пригладил чуб свой смоляной:

- Да, впервые в этом году вспомнили тех, которые работали в тылу. Вот я почти каждый день теперь вручаю юбилейные медали своим матерям. Они - до слёз... Каждый день получают юбилейную медаль и плачут. Говорят, наконец-то нас вспомнили, потому что весь фронт вынесли на своих плечах. Вручную пахали, сеяли, последние носки отдавали солдатам. А если вы действительно трудились, согласно Указа вам нужно или документы найти, что вы трудились, или надо хотя бы двух свидетелей...

- Да вот нас тут двое и есть. Мы друг другу свидетели.

- Ещё третью нужно.

- В Подмаслове есть.

- Если вы до 45го года работали в тылу больше шести месяцев и найдёте документ или свидетельские показания - мы вам обязательно вручим медаль. И согласно медали получите льготы, которые положены.

А сельсоветский-то, оказывается, законы лучше знает. И - к районному, остережённо:

- К сожалению, я вас перебью. Значит, если только будет какая поправка, а то сейчас в Указе свидетельские показания не берутся во внимание. И если в трудовой книжке нет отметки, то юбилейной медали не дают. Вот о чём мы подымали всегда...

Районный хмурится, слегка смущён:

- По-моему, поправки должны быть.

Серо-клетчатая - с новым напором:

- Как так?? Мы - военкоматом были мобилизованы и как военные девушки считались. Которы наши девушки уходили с работы - тех военный трибунал судил. Понимаете, какие мы были?

Искитея только кивает, кивает: - Да, да.

Сельсоветский: - Тогда надо делать запрос через военкомат.

Районный: - Да. Составим списки, официально сделаем запрос, пусть поднимают документы сорок третьего года. Такие вопросы очень многие возникают.

Вижу - Овсянникова аж перекосило: слушал-слушал, совсем голову повесил, и одной кистью держится за неё безнадёжно.

А в капустном, маленькая, выступила, пока ей перебоя нет:

- А у меня, вот, есть медаль за военные годы. Конечно, у меня её нет, но документ на неё есть, справный. И - льготы у меня какие, за свет половину плачу. Конечно, неведь какие ещё мне могут быть положены. Поехала в правление, отвечают: колхоз у нас бедный, нету вам. И даже зярно моё осталось неполучённое, председатель машины зярна не пригнал для пенсионеров.

- Льготы? Теперь - всё заложено в районном бюджете. И через районный бюджет обязательно оплотим, кому чего отпускать за пятьдесят процентов. Но, конечно, я не могу каждый день у вас бывать...

- Это мы понимаем... - сразу в три улыбки.

И тут решилась Искитея. И тем старчески-мягким, ненастойчивым голосом, как говорила со мной под берёзой:

- А вот мой муж был и участник войны.