— Я недавно в Ласпаде, — уклончиво ответил он.

— А я — Ивария Бран, супруга господина Брана, — важно сообщила хозяйка.

Ветер снова отвесил поклон, теперь уже поглубже.

— Я вижу, мои слуги совсем о тебе позабыли. Но все они нужны были там, наверху. Я уже позаботилась исправить упущение: комната для нашего гостя готова.

— Не стоит так обо мне заботиться, госпожа! — вскричал Ветер. Холод ринулся вверх по спине. — Как только Канн взойдет, я покину этот дом.

— Я пошлю слугу с вестью для твоей семьи, как только Канн взойдет! Только скажи куда.

Ловушка почти захлопнулась.

— У меня нет семьи, госпожа Бран.

— Так куда же? К родичам?

— Но, госпожа Бран… зачем это? Я и сам…

— Разве ты не понял, кого спас? Кого избавил от гибели? — перебила старуха. — Ведь мой супруг, без сомнения, захочет достойно вознаградить тебя за труды и за благородство! — С каждым мигом она набиралась все большей важности. — И будет очень недоволен, когда узнает, что ты ушел с пустыми руками. Что я отпустила тебя просто так! Однако… лекарь Пубест говорит, что муж мой проспит очень долго. И беспокоить его никак нельзя, необходим покой.

— Но мне не нужна его награда! — старался Ветер из последних сил, отчаянно рискуя вызвать у нее подозрение своим странным, глупым бескорыстием.

— Но он велел, — и «он» прозвучало очень твердо, — чтобы ты обязательно дождался его пробуждения. И я ему обещала.

Рукой, покоившейся под плащом, Ветер сжал рукоять ножа, чтобы не выказать своего отчаяния.

— Так он очнулся? — с неподдельным изумлением спросил он у старухи. И сбивчиво добавил, уже понимая, что его хотят задержать до прихода стражников: — Что ж, очень рад… храни его Нимоа. Я‑то ведь боялся, что не успею вовремя. И вот, успел…

Хозяйка так заулыбалась, что все сомнения улетучились. Старик явно очухался. Тем хуже для Ветра.

— Он так тебе благодарен! — прямо расцвела она, будто еще одной свечой стало больше.

Это совсем не походило на притворство, и Ветер окончательно запутался.

— Так благодарен! — продолжала она, захлебываясь от восторга. — Послушай меня, мальчик… Ветер, — она почти упрашивала, силясь во что бы то ни стало выполнить волю своего мужа, — мы не можем тебя одарить против воли… Нет, подобное бескорыстие делает тебе честь, и все же… верь мне, многое во власти Силивеста Брана! Я ведь вижу: ты не богат, не знатен. Если же он захочет, то даст тебе столько, что и во сне не привидится! Мы уже доживаем свой век, но старики часто дорожат жизнью даже больше молодых. Он очень хворает, и каждый прожитый день для него — как подарок. И для меня тоже. Мало кто сделал бы то, на что решился ты… в этот час перед восходом Линна… да еще без всякой корысти. Это же чудо, что именно ты оказался рядом, когда случилась беда! — она уже плакала. — Тебя не иначе как сам Нимоа прислал!

— Нимоа, — только и повторил Ветер.

Ничего не понять. Госпожа Бран не могла притворяться так умело. Не из таких она. Ветер бы ее игру учуял с первого же слова.

— Да, Нимоа, — она присела на скамью, Ветер оглушено опустился следом, и теперь ее старушечье лицо придвинулось еще ближе. — Он все время повторяет, что тебя прислал Нимоа. Что его ограбили, устрашили, бросили умирать, — захлебываясь слезами, начала тонко подвывать она, — и никто не пришел на помощь, только ты! Разве это не воля Нимоа? Спасибо тебе, спасибо, мальчик!

Ее заклинило.