Орангутанг ногой уцепился за толстый корень, змеившийся по земле, затем схватился двумя руками за ветку, на которой сидела пантера, и тряхнул ее с такой силой, что она, несмотря на то что вцепилась в дерево своими острыми когтями, не удержалась и свалилась в реку.

Но это была молния. Едва коснувшись воды, она тут же взметнулась на берег и бросилась на обезьяну, вонзив ей когти в плечо и в бока.

Орангутанг взвыл от боли. Из ран хлынула кровь и, стекая по шерсти, закапала в ручей.

Довольная удачной атакой, пантера отпрыгнула назад и попыталась вернуться на ветку, пока ее противник не опомнился. Она подпрыгнула и уцепилась за ветку передними лапами, но задние подвели, соскользнули.

Орангутанг несмотря на свои страшные раны, быстро протянул руку и схватил врага за хвост.

Его руки, наделенные ужасной силой, впились в этот пятнистый хвост мертвой хваткой. Они сжали его, как клещами, вызывая у пантеры рев боли.

— Бедная пантера, — сказал Янес, который с живым интересом следил за всеми фазами этой дикой схватки.

— Она погибла, — сказал Сандокан. — Это ее последний миг.

Пират не ошибся. Почувствовав хвост в руках, орангутанг выпрыгнул вперед и взобрался на ветку.

Собрав все свои силы, он поднял пантеру, раскрутил ее в воздухе, как будто это была просто мышь, и ударил со всего размаху об огромный ствол дерева.

Послышался сухой удар, точно разбилась костяная коробка, и бедное животное, брошенное своим врагом, упало бездыханным на берег и медленно сползло затем в черные воды ручья.

— Черт побери!.. Вот это удар!.. — пробормотал Янес. — Не думал, что обезьяны могут так запросто справиться с пантерой.

— Они побеждают даже питонов, — сказал Сандокан.

— Но теперь он может кинуться на нас?..

— Он так разъярен, что не пощадит нас, если увидит.

— Похоже, однако, что он и сам в жалком состоянии. Кровь из раны хлещет вовсю.

— Орангутанги так живучи, что поправляются, даже получив несколько пуль.

— Подождем, пока он уйдет?

— Боюсь, что это затянется.

— Но ему здесь больше нечего делать.

— Я думаю, что здесь его убежище, на этом дереве. Я заметил среди листвы темную массу и перекладины, брошенные через ветки.

— Тогда нужно вернуться.

— Даже и не думай об этом. Нам придется сделать огромный крюк, Янес.

— Тогда пристрелим его и пойдем дальше по руслу ручья.

— Другого выхода нет, — сказал Сандокан. — Подойдем поближе, чтобы целиться наверняка. Здесь столько веток, что попасть трудно.

В то время как они готовились напасть на орангутанга, тот подошел к реке и полил из пригоршни воды на свои раны.

Пантера изуродовала его ужасно. Ее мощные когти разорвали плечи бедной обезьяны почти до костей. Из боков кровь так и хлестала, образовав на земле настоящую лужу.

Стоны, почти человеческие, время от времени срывались с губ раненого, сопровождаемые яростным воем. Зверюга еще не успокоился и, даже страдая, выказывал свой свирепый нрав.

Сандокан и Янес отошли к противоположному берегу, чтобы можно было скрыться в лесу в случае неудачных выстрелов.

Они уже остановились за толстой веткой, которая протянулась над ручьем, и оперлись на нее, чтобы лучше прицелиться, когда орангутанг вдруг вскочил на ноги, яростно барабаня себя по груди и оскалив зубы.

— Что с ним? — спросил Янес. — Неужели он заметил нас?

— Нет, — сказал Сандокан. — Это не на нас он собирается кинуться.

— Неужели какое-то другое животное пыталось напасть на него?

— Тсс!.. Молчи: я вижу, что ветки и листья двигаются.