— Все это крайне трогательно, отец, — сказала Верран, и вновь подчеркнутая невозмутимость дочери неприятно удивила Верраса. Не будь она столь образцовой дочерью, он наверняка решил бы, что у нее в голосе слышатся нотки сарказма. — Трогательно и в высшей степени для меня неожиданно. Но мы с лордом Грижни жена и муж. Я стала его женой по твоему настоянию, однако теперь эти узы не могут быть порваны, даже если бы я сама того захотела. Даже покинув лорда Грижни по твоему настоянию и удалившись в Гард-Ламмис, я бы все равно осталась его женой.

— А вот это далеко не так, как ты себе представляешь, — возразил Дрис Веррас, и стремительность его ответа позволила дочери предположить, что именно этот довод тщательно продуман заранее. — С учетом крайне необычных обстоятельств, а именно твоей молодости, твоего нежелания вступать в этот брак, противоестественных пороков лорда Грижни и невыразимых страданий, которые ты претерпела, оказавшись во власти у такого человека, — с учетом всего этого развод представляется вполне возможным. Строго говоря, я могу доверительно сообщить тебе, что герцогу это понравилось бы. Я уже советовался по этому поводу с его высочеством и могу почти наверняка пообещать тебе, что в должный час за разводом дело не станет, и тогда ты сможешь вновь выйти замуж. И на этот раз, не исключено, выбор нового супруга будет осуществлен с учетом твоих пожеланий. Подумай об этом, дитя мое. — Дрис Веррас блаженно улыбнулся. — Второй брак, а значит, новый свадебный наряд, новые подарки, балы и праздники в твою честь, благословение самого герцога, муж, и по возрасту, и по общественному положению тебе подобающий, — мы можем даже обсудить кандидатуру молодого Уэйт-Базефа, если ты будешь на этом настаивать. Думаешь, многим женщинам дается шанс начать все заново? Нет, поверь, это редкая привилегия.

— Действительно редкая, — ответила Верран. — Но, отец, не упускаешь ли ты из виду одной детали? Ты прекрасно знаешь, что я жду ребенка от лорда Грижни. Или, на твой взгляд, это ровным счетом ничего не значит?

— Конечно, значит, и очень многое, — веско возразил Дрис Веррас. — Мы ведь говорим о моем внуке, о плоти от плоти моей. Меня в равной степени волнуют судьба моей дочери и моего внука. И это лишний раз заставляет меня потребовать, чтобы ты покинула этот дом если не ради собственного благополучия, то хотя бы ради ребенка. Послушай, дочь, ты же не собираешься воспитывать сына в этом ужасном месте? Ты же не отдашь невинное дитя на произвол Террза Фал-Грижни? Иначе из мальчика получится такой же злодей и мерзавец, как сам Грижни. Материнский долг требует от тебя немедленного отъезда.

— Ты, отец, много рассуждаешь о долге. О моем дочернем долге. О моем материнском долге. О твоем отеческом долге. Ты произносишь все эти слова с такой легкостью! — Верран по-прежнему говорила с напускным спокойствием. Лишь судорожно сцепленные на коленях руки выдавали ее волнение. — Я удивлена, что ты не напомнил мне о моем долге перед старинным родом Веррасов.

— А разве ты нуждаешься в подобном напоминании?

— Едва ли. Исполнению именно этого долга препятствует мой брак с лордом Грижни. И, как я предполагаю, ты сейчас сообщишь мне, что в интересах нашей семьи я должна как можно скорее расторгнуть этот брак.

— Ах вот как! Значит, ты и сама понимаешь это? Что ж, дочь моя, ты научилась разбираться в мирских делах. За последние несколько недель лорд Грижни на редкость себя дискредитировал. Его в равной мере ненавидят и герцог, и простой народ. Что касается черни, то она выкрикивает проклятия ему денно и нощно. Союз патриотов добивается его ареста с последующей казнью.