Пленница переоделась во все теплое, засунула в карман безрукавки коробочку с орешками в карамели и осторожно вышла из комнаты. В окна светила яркая луна, как всегда где то под потолком жалобно подвывал сквозняк. Лиза осмотрелась, успела испугаться собственной же тени, после чего направилась в сторону лестницы. Пока спускалась вниз, то и дело прислушивалась, но потом осмелела и уже довольно спокойным шагом проследовала до кухни.

Генри в этот момент лежал на кровати в своей спальне, слева от него покоился носок в полоску, на который хозяин дворца поглядывал с искренней грустью в глазах.

– Чего приуныли, Ваше Злейшество? – в кресле напротив возник Горг.

– Я тебя звал? – в голосе зазвучало раздражение, а глаза вспыхнули ярко голубым светом.

– Вообще то, да.

– А, – сразу осекся, – верно. Что там со священником?

– Будет вам священник, завтра мои ребята притащат. Вы решили, что с ним сделаете после?

– Да. Планы немного изменились. Ты его отпустишь. Пусть возвращается во Вьюжную долину, надо чтобы по долине разлетелась столь благая весть, – и ехидно ухмыльнулся. – Представляю реакцию Клауса. У братца однозначно очко взыграет.

– А не торопитесь? Он ведь тогда попробует забрать ее.

– Не заберет. Снежная долина принадлежит мне. И стоит ему хоть шаг сделать на моей земле, я об этом узнаю.

– Ну, он может и по воздуху.

– Скажи еще, в трубу залезет.

На что Горг пожал плечами:

– При всей моей нелюбви к Олькен, да страдать ей веки вечные, Лизавет все же милое создание. И на мать совсем не похожа.

– Это лишь так кажется. Ты видел, что эта стерва вытворяла во время ужина? – покосился на свои оттоптанные ноги.

– И в деле своем она хороша, – усмехнулся, ибо в шалостях лепрекон знал толк.

А Генри вдруг представил, с каким упоением будет наказывать мерзавку в первую брачную ночь. Ох, и не поздоровится дочурке Олькен. Притом замечтался настолько, что рука сама собой потянулась к носку. Опомнился, когда Горг покашлял, дабы обратить на себя внимание.

– Ты все еще здесь? – зыркнул на него недобро.

– Уже нет, – и тотчас испарился.

Хозяин же дворца прикрыл глаза, снова представил себе, как будет терзать юное тело и, черт побери, его унесло с земли. И пока Генри пребывал в состоянии легкого экстаза, наслаждаясь фантазиями «жуткой» расправы над пленницей, эта самая пленница пробралась в кухню.

И только стоило войти в святая святых Гурчика, как сразу вспомнила слова смотрителя, ибо глазам предстала картина то ли просто ужасная, то ли тошнотворно ужасная. На большом разделочном столе творилось такое! Такое! Уж лучше лицезреть акт каннибализма, честное слово!

На столе были Гурчик и Клара, и овощи, и взбитые сливки и даже компот. Лиза еще никогда ни в одном видео постыдного содержания подобного не видела, а пересмотрела она много чего, чисто из праздного любопытства, конечно же. И, кажется, теперь сия вакханалия будет еще много лет сниться ей в самых страшных кошмарах. Утешало одно, двое были яростно заняты друг другом, потому, когда Лиза пришла таки в себя, смогла незаметно пробраться к двери. Осторожно сняла массивный засов, и дверь немедленно открылась из за сильного сквозняка, девушка еле удержала ее.

В помещении, где она оказалась, было очень свежо, но хотя бы светло. Вскоре набрела Лиза на очередные двери с табличкой, где корявым почерком значилось «Жми сюда, бей сюда» и стрелки, куда жать, куда бить. Лиза выполнила все по инструкции, нажала на рычаг в стене, ногой ударила по правой створе. И надо же, створы разъехались в стороны. Да это лифт! Теперь сомнений не осталось, это действительно выход.