— Пока неясно, — рассеянно ответила Маша. — Я знакома с этим человеком лишь по фотографиям.

Сын на редкость легко пережил развод родителей, куда легче, чем Маня, страдающая не столько от неприкаянности и потери псевдоустойчивости семейного бытия, сколько от собственной глупости и вранья. Зачем ей эти дурацкие фантазии, закончившиеся разрывом и с Антоном, и с добрым эльфиком?

Простить ее Маша не сумела.

Подраставший сын Маню не радовал. Чересчур далеко продвинутый компьютерный пользователь, он без конца выклянчивал у матери новые игры и музыкальные диски. Антошка слишком любил телевизор и частенько изумлял мать своеобразным восприятием кинофильмов.

— Сегодня показывали кино с комет-теткой! — сообщал он ей за ужином.

— С кем? — недоумевала Маша.

— Ну, с комет-теткой! Которая рекламирует комет-порошок! Она играла в фильме двумужнюю: одного не отпустила, а за другого вышла.

Маша вздыхала.

В общем, воспитанием ребенка она занималась мало: постольку-поскольку. Первый же поход с сыном в Третьяковку закончился достаточно печально.

Выйдя из галереи, Маша решила проверить, как усвоил Антошка увиденное.

— Ты запомнил, какой художник написал "Ночь над Днепром"? — неосторожно спросила она.

Сын задумался, сосредоточенно наморщив лоб.

— М-м… Сейчас вспомню… Этот… Как его… Джи!

Мане стало обидно и грустно.

— Понятно… А кто написал серию морских пейзажей?

Антон снова порылся в файлах памяти, быстро перебирая один за одним.

— Морских пейзажей? Этот… Азовский!

Повторять экскурсии Маня не отважилась. Наверное, напрасно.

Сын порой проявлял весьма обширные и неожиданные познания — когда разговор касался вещей, о которых ему вообще еще не следовало слышать. Зато он пребывал в младенческом неведении о том, о чем ему знать давно полагалось.

От него частенько стало припахивать табаком и пивом. Маша злилась, сердито тщетно обыскивала его карманы и грозилась навсегда перестать давать деньги.

Сын то всерьез собирался вырвать два передних зуба под Шу/`ру, то пойти поиграть в казино. Он увлекался блатнухой, и эта постоянная музыка дома выводила Машу из себя. Кроме того, она сильно подозревала, что Антон часами безвылазно сидит на порносайтах, изводя немалые суммы на интернет. Надо сделать безлимитный.

Все замечания на свой счет сын воспринимал агрессивно.

— Нечего меня зажимать! — заявлял он. — Вы с бабушкой превратились в какие-то давилки! Особенно ты! Вечно ворчишь, как древняя старуха!

— Тебя зажмешь, как же… — вздыхала Маша. — Ты сам сплошной прессинг.

Пытаясь воспитывать сына, она давала ему задания по хозяйству.

— Бабушке тяжело, — объясняла она. — Поэтому вот тебе список продуктов и деньги. Сходи в магазин!

Антон от походов по магазинам никогда не отказывался, даже брался за них с видимой охотой, поскольку преследовал личные интересы.

— Плюс инициатива, — повторял он свою излюбленную фразу, прочитав список. — На нее тоже дай денег!

Эта инициатива порой обходилась Маше довольно дорого в прямом и переносном смысле: Антон покупал себе зефир и пастилу, жвачку и хот-доги, гамбургеры и пиццу… Но кроме этого, что-то еще, о чем матери уже не сообщалось.

Однако когда она попыталась запретить инициативу, начался настоящий бунт в защиту прав личности, особенно несовершеннолетней. Начитанный ребенок вспомнил о демократии, свободе воли и слова и о своей жизни в независимой стране, где строго-настрого запрещено угнетать любых человеков.