|
Оказавшись в Париже, мы моментально позвали его в гости. Полковник приехал и тут же подружился со своим французским коллегой комиссаром Жоржем Перье. Мы с Наташкой недоумевали, как мужчины ухитряются договариваться. Жорж не знает ни одного русского слова, Александр Михайлович с жутким акцентом может выдавить из себя классическую фразу: "Москва - столица СССР". Но тем не менее они чудненько обсуждали профессиональные вопросы и мило посещали многочисленные парижские кафе. Провожая приятеля в Москву, Жорж принес в аэропорт маленькую корзиночку. - Пусть собачка напоминает тебе обо мне, - сказал комиссар, - его зовут Хуч, и он похож на меня. Что верно, то верно. Толстенький, с короткими ножками, английский мопсик удивительным образом походил сразу на обоих полицейских - московского и французского. Сначала Хучик обретался в холостяцкой квартирке полковника, но милицейского начальника целыми днями не бывает дома. Мопс начал скучать, потом заболел от тоски. Маша пожалела песика, так Хуч оказался у нас. Ольга дала ему второе имя - Федор Иванович. Покладистый кобелек отзывается на обе клички. Хучика в нашей семье любят все, даже суровые кошки. В идиллических взаимоотношениях с Александром Михайловичем есть одна - зато какая! - ложка дегтя. Он работает в системе МВД, и в поле его зрения попадают самые разные уголовные дела. Несколько раз ему приходилось допрашивать меня, совершенно официально, с оформлением протокола. Но я ей-богу не виновата, что постоянно ввязываюсь в невероятные истории. Ну судьба такая, планида несчастливая! То нахожу труп на помойке, то ближайшая приятельница умирает внезапно, в самый разгар праздника. И уж совсем не моя вина, что сотрудники милиции не хотят расследовать преступления, а быстренько списывают все на самоубийство или несчастный случай. Правда, в последний раз обещала больше "не путаться под ногами". Но ведь не бросать же Макса в беде. - Надо же, какая интересная случайность, - принялась я мести хвостом, - именно Аркашку Нина Андреевна наняла адвокатом! - Просто трагическое совпадение, - подхватил полковник, - если учесть, что дело веду я. Вот это да! Вот уж не повезло, так не повезло, теперь и шагу ступить не даст без разрешения. - Дашута, - неожиданно ласково завел приятель, - понимаю твой энтузиазм. Все-таки муж, хоть и бывший. Всегда трудно поверить, что человек, с которым жил рядом, - убийца. - Он не убивал, - тихо, но настойчиво сказала я. - Слушай, - начал вскипать приятель, - есть дела, вызывающие сомнения, а есть абсолютно ясные. Полянский готовил убийство заранее, обеспечил алиби. Другое дело, что действовал по-идиотски, попался на глаза соседям, измазал брюки, да еще близкому приятелю сообщил о задуманном. - Кому? - изумилась я. - Семену Воробьеву. Знаешь такого? Еще бы не знать. Бывший одногруппник Макса из Литературного института. Приехал поступать в вуз по рабочей квоте чуть ли не в лаптях. Огромный, белобрысый, с поросячьими глазками и неистребимым провинциальным говорком. В первый свой визит до глубины души шокировал Нину Андреевну тем, что высморкался при помощи пальцев, а потом жеманно обтер руки носовым платком. Но меня отталкивало не отсутствие воспитания и манер, а какая-то всепоглощающая зависть, которую Сеня испытывал к Максу. Доходило до смешного. Стоило Максиму купить не портфель, а рюкзак, как Сенька тотчас же обзавелся таким же. Семен страстно желал по окончании института остаться в Москве. Макс познакомил его с Аделаидой Кляйн, престарелой девицей, потерявшей надежды на замужество. Получив Аду в жены и приобретя московскую прописку, Воробьев устроился сотрудником в многотиражную газету, издававшуюся на мясокомбинате. Сладкое место по голодным годам. |
