|
Писатель из мужика так и не получился. - Семену? - повторила я, недоумевая. - Да, - подтвердил Александр Михайлович, - вот смотри. И он протянул мне бумагу. Так, Семен Владимирович Воробьев, год рождения, адрес, паспортные данные, по существу заданных мне вопросов могу сообщить... Я читала, и остатки волос становились на затылке дыбом. Макс приехал к Семену первого июня в довольно сильном подпитии. На замечание приятеля, что в таком виде лучше не садиться за руль, Максим махнул рукой и сообщил: - Разобьюсь, и ладно, жизнь надоела. Всегда радостно слушавший о неприятностях Полянского, Семен принялся допрашивать Макса. Тот пожаловался на неприятности в бизнесе, сообщил, что наделал долгов. Кредиторы включили Счетчик, и теперь Полянский должен продавать квартиру, иначе убьют. - Так отдай им хоромы, жизнь дороже, - посоветовал участливый дружок. Но Макс сообщил, что не может этого сделать, апартаменты приватизированы в разных долях на него и жену, а Вероника категорически отказывается жертвовать своей долей. - Я ее убью, - бесновался Полянский, - просто застрелю, суку! Он так стукнул кулаком по столу, что часы "Ролекс" свалились с запястья и разбили тарелку. И он принялся размахивать перед носом испуганного Семена "береттой". Воробьев кое-как успокоил буяна. Утром Макс позвонил, извинился, сказал, что, очевидно, водка в мозги ударила. Все у него хорошо, все прекрасно. На том и расстались. - Теперь понимаешь, что Максим - убийца? - вкрадчиво спросил Александр Михайлович. - Да, - сказала я. - Обещай больше не лезть в это дело! - Хорошо. - Вот и ладненько, - обрадовался полковник. - А нам с Хучиком дадут чай с пирожными или все твои свекрови съели? Мы пошли в столовую. Мои руки автоматически наливали чай в чашки и передвигали вазочки с выпечкой, рот произносил какие-то слова, но голова была занята совершенно другими мыслями. Улучив момент, когда полковник и Аркашка включили телевизор и самозабвенно погрузились в ужасы, которые у нас называются новостями, я подсела к Нине Андреевне. - Жаль, что мы не передали Максу его часы. Он так об этом просил. Хотя, думается, туда лучше попроще вещицу. У него, кажется, "Ролекс"? - Нет, - сообщила Нина Андреевна, - я же тебе показывала. "Лонжин", безумно дорогие, с бриллиантами, почти тридцать тысяч долларов стоили. Я в задумчивости принялась откусывать эклер, удивляясь неприятному, картонному вкусу. "Лонжин"! Конечно, помню. Почему же Семен упомянул, что на запястье Макса болтался "Ролекс"? Перепутал марки? Кто угодно, только не Воробьев. Вот уж кто абсолютно точно знает, что носит Полянский. Небось парень обзавидовался, понимая, что никогда не купит себе такие. Интересно, поеду завтра к Сене и выясню подробности. Почувствовав спиной чей-то взгляд, обернулась. Александр Михайлович ласково спросил: - Вкусное пирожное? - Не очень! - А ты всегда ешь их вместе с упаковкой? Я посмотрела повнимательней на выпечку и обнаружила, что одновременно с эклером пытаюсь прожевать и обертку. Так вот почему во рту вкус бумаги! Мило прихихикивая, я попыталась проглотить несъедобный кусок. Полковник тоже приятно улыбался, но глаза его не предвещали ничего хорошего. ГЛАВА 7 Ровно в половине восьмого кто-то постучал в спальню. Я села, тряся гудевшей головой. Вчера до часу читала обожаемую Джоржетт Хейер, потом долго вертелась в кровати. |
