На меня ушли все запасы воды и одноразовых салфеток.

— Ну? — в итоге спрашиваю я.

— Я стоял там, — кивает Лева на угол забора. — Стоял и смотрел. Потом из этих кустов раздался женский крик. Девчонка вопила так, словно ее рота насиловала… Ну, я туда. Смотрю, какой-то амбал волочет девчонку в глубь зеленки. Я ему пару раз с левой, а баба мне по морде зонтом. Оказалось, муж и жена направление не поделили — он ее влево тащил, а ей казалось, что направо короче будет. Все.

Я недоверчиво гляжу на Леву, но факт избиения зонтом — на лице. Рассеченная бровь до сих пор слегка кровоточит. Вот и помогай после этого людям!

И Леву мне жалко. Благородный бандит шел на выручку, а получил, судя по царапине, ручкой мужского зонта. Видимо, в драке с мужем девица успела крепко разойтись, вломила Леве с душой…

— Ну… это благородно, — бормочу я и прощаю Леве ротозейство. — Поехали домой?

Лева смотрит на кусты, на «КамАЗ» с милиционером и не трогается с места.

— Сима, — наконец говорит он, — водитель грузовика не был пьян. И на нем были нитяные перчатки.

В первую секунду смысл сказанного до меня не доходит.

— То есть? — спрашиваю я и оглядываюсь на Людвига. Пес дремлет на заднем сиденье.

— Водитель был трезв, на нем были перчатки, «КамАЗ» не оставил тормозного следа. Вас хотели убить.

— Как это?

— Так это, — говорит Лев и, по-прежнему глядя в кусты, а не на меня, спрашивает: — Куда ты вляпалась, Сима?

По-моему, никуда. И когда это мы успели перейти на «ты»? Меня хотели убить?!

— Лев, вы уверены в том, что говорите?

— К сожалению, да, — кивает бандит. — Из тех кустов, где я парочку разнимал, мне было хорошо видно, как грузовик на всех парах съехал с дороги, повернул за серую коробку и как из него выпрыгнул мужчина. Спокойно выпрыгнул. Оглядел салон, оглянулся по сторонам и не торопясь пошел к домам, стягивая на ходу с рук белые нитяные перчатки.

Невероятно! В своей жизни я никого не обижала, разве только мух. Меня не за что убивать!

— Но… «КамАЗ» объезжал Людвига, — тихо говорю я и, кажется, готовлюсь зареветь.

— Вы уверены? — спрашивает бандит и первый раз за этот час смотрит мне в глаза. — Вы уверены, что сначала дернулся Людвиг, а потом грузовик изменил траекторию и въехал на тротуар? Может быть, собака потому и рванула, что грузовик летел на вас?

— Я смотрела на троллейбус, — медленно объясняю, — я ничего не видела. А… почему вы, Лев, ничего милиции не сказали?

Лев усмехается.

— Симочка… Я знакомлюсь с очаровательной женщиной… — как-то задумчиво говорит он, и, несмотря на неуместность комплимента, я довольно розовею. — Женщина просит у меня помощи. Что у нее происходит — сумку ли украли, или еще чего, — я не знаю. Но постепенно прихожу к выводу: все не так просто, как она рассказывает. У женщины синяк на шее, потерянный взгляд, и ей нужна помощь. Как вы думаете, не поговорив с вами, мог я доложить милиции о виденном? После помощи одной даме — он дотрагивается до рассеченной брови — я сегодня уже пострадал. Влез куда не следует и получил по заслугам…

Он прав. Прав во всем, кроме главного — меня не за что убивать. Я мирная, добропорядочная гражданка без криминальных связей. Ну если не считать знакомства с сидящим рядом бандитом.

И тут я вспоминаю, что сегодня ночью нас уже пытался посетить криминал. Меня начинает колотить так, что клацают зубы, и Людоед, почувствовав испуг хозяйки, недовольно, спросонья, ворчит на заднем сиденье.