– Я вижу, вы полагаете, что мне не терпится выйти замуж и оставить здешние места! – улыбаясь, сказала Джейн. – Впрочем, вполне возможно… Но мне будет ужасно не хватать всего этого.

– Давайте пройдем в гостиную, – предложил ее отец, – и я прикажу подавать ужин.

«Несомненно, это была хорошая идея – устроить ужин в гостиной», – подумал Томас, провожая взглядом дочь и гостей. Уилл явно увлекся Джейн; однако увлечься девушкой – вовсе не значит жениться на ней. Этот печальный факт был корнем отцовских тревог. Томас прислушался к разговору.

– Так вы золотых дел мастер, сэр? – спросила Джейн. – Это, должно быть, очень интересное занятие.

– Да, мисс Джейн, не без этого. Вы как-нибудь можете навестить меня на Ломбардной улице… вы и ваш отец, – поправился Уилл Шор.

– С удовольствием, и предвкушаю встречу с вашей милой женой.

– У меня нет жены… пока. Серо-голубые глаза Джейн стали озорными.

– Вы говорите так, будто намереваетесь исправить этот недостаток, сэр.

Томас едва не задохнулся от гнева. Благовоспитанной девушке не следует разговаривать с мужчиной подобным образом.

«Пресвятая Богородица! – вскричал он про себя, багровея. – Что у тебя за манеры, дочь? Вот погоди – ты получишь хорошую взбучку за то, что смеешь дерзить гостям».

Уилл Шор передернулся от неловкости, а Джейн с упреком улыбнулась отцу.

– Разве я сказала что-нибудь не так? – спросила она.

– Боюсь, это я виноват, – вставил поспешно Уилл. – Но ответ мне показался вполне естественным.

– Так оно и есть, – уже беззаботно прощебетала Джейн.

– Помолчи-ка, милая, – одернул ее отец, но без особого гнева, так как в этот момент Джефферс вносил жареных фазанов, тушки которых были украшены их же перьями.

Повар все приготовил отлично. Шор увлечен Джейн, так почему бы Томасу и не порадоваться? Он переключил внимание на Джефферса. Следит ли слуга за тем, чтобы бокал миссис Блейг был наполнен? Да, здесь все в порядке. Ухаживает ли за Шором? Казалось, что Шор не замечает того, что ест: ни жареных фазанов, ни воловьего мяса, ни барашка; он не ощущал прекрасного вкуса мускателя и мальвазии, пока любовался Джейн и внимал ее беспечной болтовне. Все хорошо – завтра Томас поговорит с Джейн и сообщит ей о своей воле.

Вошла Кейт. Ее полное лицо сияло, и пот от усердия струился по щекам. «Лиф ее платья слишком низко вырезан», – подумал с неодобрением Томас. Как и у Джейн, декольте было украшено кружевами, но необъятная грудь Кейт, казалось, вот-вот разорвет их и вырвется на свободу. Кейт была соблазном и опасностью. Томас знал, что когда-то она была женщиной легкого поведения, маркитанткой, последовавшей за обозом Ланкастерской армии, когда та двинулась на юг. Кейт появилась в доме Томаса почти десять лет назад, поведала ему свою историю – и он пожалел ее. Теперь она стала старше, но, по его представлениям, оставалась такой же распутной. Л он?..

Что ж, за десять лет за ним числился один небольшой грешок. Нет, Томас Уэйнстэд, будь честен… Вовсе не один. Кейт была постоянным напоминанием о его грехе и в то же время постоянным искушением. Но будучи человеком добропорядочным, Томас не мог выгнать ее просто потому, что она напоминала ему о его грехе, он вынужден был держать ее, постоянно испытывая искушение и борясь с ним.

Томас предполагал, что Кейт время от времени ныряет в постель к Джефферсу и что Джефферс – столь же благонравный, как и его хозяин, – испытывает те же муки.

Джейн улыбнулась Кейт, и та ответила ей улыбкой.