У бедной миссис Фергусон забот полон рот с грудным младенцем. Нужно, чтобы кухарка сварила бульон и его немедленно отправили Фергусонам. Пусть миссис Кемпбелл найдет также что-нибудь из фруктов и овощей.
– Хорошо, хозяйка. Я пойду и скажу ей прямо сейчас.
– А как мистер Кэннан ладит с мистером Мореем?
– Неплохо, совсем неплохо. Я так благодарна вам за то, что дали ему возможность, просто нет слов.
Она сжала руку Бренны.
– Дженни, дорогая, я только жалею, что...
– Это не ваша вина, нисколечко! Впрочем, ничего пока не случилось. Может быть, вы ошиблись?
– Могу лишь надеяться на это.
Новый хозяин земель Хэмптона пока не давал о себе знать, хотя Бренна знала – он может заявить о своих намерениях в любую минуту. Нужно дать ему время, напомнила она себе. В конце концов, еще и месяца не прошло с тех пор, как... Бренна покачала головой, отгоняя мысли о той ночи.
– Ну, так идите же. – Дженни ткнула пальцем в сторону лестницы.
Бренна улыбнулась и покорно пошла наверх. От складок шелкового платья внезапно повеяло сыростью и холодом. Боже, она привыкла к лондонскому теплу. Казалось, в Гленброхе ей больше никогда не согреться.
Еле волоча ноги от усталости, она поднималась по ступенькам. Рядом скакала Гера, следуя за хозяйкой по пятам.
– Где же ты была так долго, Гера? Я не видела тебя со вчерашнего дня. Ты, наверное, гуляла. Радовалась, что снова дома.
Кошка бросилась вперед, в спальню. Бренна вошла следом, мягко затворив за собой дверь. Ее вдруг охватило чувство вины – застало врасплох, схватило за горло. Ей бы радоваться, ведь она дома. Но вместо этого, как ни грустно признаваться, она тосковала по своей новой семье – Джейн, миссис Розмур, даже Люси. Где-то в глубине души она скучала даже по лорду и леди Данвилл, хотя их попытка воссоединить семью оказалась такой неудачной. Она всегда чувствовала себя чужой в Лондоне. Теперь же ей думалось, что и тут, в Гленброхе, она не на своем месте.
Ей показалось, или арендаторы действительно смотрели на нее сегодня как-то иначе? Теперь они знали правду. В ее жилах не было ни капли крови Маклахланов. Считали ли они ее по-прежнему достойной их любви и уважения? Раньше она могла легко, по-дружески говорить с ними – теперь это ощущение пропало. Казалось, они чувствуют себя неуютно в ее присутствии. Как будто принимали у себя незнакомую женщину, а не ту, кого знали с пеленок. Разумеется, свою роль сыграло и платье. Бренна грустно усмехнулась. Они, несомненно, решили, что она возгордилась, нарядившись в изысканный наряд от мадам Виоже, в то время как хозяева принимали ее в будничной домашней одежде.
Она поспешно сбросила мокрое платье, нисколько не боясь порвать тонкую ткань или застежку. Ей больше не нужны изысканные вещи. Затем она торопливо вытащила шпильки, скреплявшие прическу. Волосы упали ей на плечи. Не нужно больше мудрить с прической. Единственная коса, уложенная короной на голове, – этого будет достаточно. Нужно поговорить с Селестой.
Тяжело вздохнув, Бренна подошла к окну и раздвинула занавески. Боже, а она ведь надеялась, что он отправится вслед за ней. Просыпаясь утром, она грезила, что он лежит в ее постели, и надеялась, что вот сегодня Колин наверняка поднимется по ступенькам парадного входа, умоляя о прощении. Скажет, что не может жить без нее!
О своем замужестве она рассказала только Дженни, полагая, впрочем, что Селеста разнесет по всему дому, что Бренна – замужняя дама, виконтесса Розмур, которая сбежала от мужа, не прожив с ним и недели. Потрясающая новость!
Несомненно, они будут шептаться за ее спиной. Поделом ей, раз она вышла замуж за англичанина.
Один день сменял другой, и ей становилось ясно, что Колин ее не любит. Если честно, он никогда и не признавался в нежных чувствах. |