– Хотите прослыть остроумцем, Колин?

– Я стараюсь.

– Да, вы все превращаете в шутку. Неужели не понятно, насколько это серьезно? Через четыре дня нас свяжут узами брака до смерти. Вы наверняка слышали эту клятву.

– Я вполне понимаю сложность нашего с вами положения, – перебил он. – Можете быть уверены – я отнесусь к своим обетам абсолютно серьезно.

– Ко всем? Или выберете что-то подходящее?

– На что вы намекаете, Бренна? Что я не хозяин своему слову? Что я могу вас бросить, унизить? Скажите же, какую из клятв я, по-вашему, не исполню? Чего вы боитесь?

– Все... или никакой, – поправилась Бренна, грустно покачав головой. – Сама не знаю.

Она и так была бледна как смерть, но тут побледнела еще больше. Колин присмотрелся к ней внимательней. Под глазами залегли тени. Сколько отчаяния в этих глазах! Колину вдруг стало нечем дышать. Не было сил смотреть в тревожную глубину ее глаз. Застонав, он отвернулся к окну, положив локти на подоконник. Невозможно злиться на человека, который так страдает. Несомненно, это потому, что ее насильно вынуждают идти за него замуж. Неужели ей так противно? От этой мысли у него закружилась голова.

Колин закрыл глаза и несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Затем посмотрел в окно, на сад и аккуратные газоны вокруг дома Данвиллов. Сад содержался в образцовом порядке. Совсем не то что буйные заросли в Розмур-Хаусе, которые так нравились матери, не говоря уж о Гленфилде. Ветерок играл занавесками, донося до ноздрей Колина сладкий запах цветущей жимолости. Он вздохнул и грустно понурил голову.

Его жизнь скоро изменится, причем безвозвратно, но разве он готов к переменам? Его изгнали из холостяцкой квартиры, и ему некуда привести невесту. Разве что в родительский дом, в Розмур-Хаус, где они будут жить со всей семьей. Не будет у них и загородного дома, пока отец не соблаговолит выделить ему поместье, а снимать дом в деревне ему не по карману. Ему нечего ей предложить, кроме имени. И разумеется, кольца на помолвку. Колин сунул руку в карман и нащупал бархатную коробочку. Внутри лежало драгоценное кольцо, которым владело не одно поколение семейства Розмур. Это кольцо Колин сам выбрал среди семейных реликвий, специально для Бренны.

Обрадуется ли она, принимая этот дар? Или неохотно наденет на палец, даже не взглянув... Ему даже стало страшно. Выругавшись про себя, он прислонился лбом к оконному стеклу. Его прохлада обожгла разгоряченную кожу. Как же все перепуталось! Совсем не так представлялось ему начало семейной жизни. Черт побери его романтическую натуру, но он воображал нежные чувства, сердечные признания. А тут? Недоверие, упреки, гнев.

Колин повернулся к Бренне, которая безучастно сидела на прежнем месте, комкая в пальцах носовой платок. Разумеется, ему не хотелось вступать в пререкания с расстроенной и до предела измученной девушкой. Он сказал с напускной веселостью:

– Успокойтесь! Неужели нам обязательно нужно все время нападать друг на друга? Это не поможет. Знаете, вы выглядите нездоровой. Может быть, вам стоит пойти прилечь?

Бренна раздраженно сощурилась.

– Я совершенно здорова.

– Ради Бога, вы не так меня поняли. Я хотел сказать, у вас усталый вид. Вы сегодня на себя не похожи. Совсем не та Бренна, которую я знаю.

Бренна сердито сказала:

– Видимо, вы знаете меня не так хорошо, как вам кажется.

– Нет, я достаточно хорошо вас знаю, – твердо ответил Колин.

– Да уж, вы прекрасно осведомлены о размере моего приданого. А больше и знать не нужно.

– Так вот что вы думаете! – Сердце Колина неприятно екнуло, когда она упомянула о приданом, – а ведь он поклялся, что не тронет из него ни пенса.