— У меня дыхание перехватило от всего этого зрелища.

— Русские коммунисты — самые богатые коммунисты в мире.

— По тому, что я наблюдала на улицах, этого не скажешь.

— Они предпочитают не выставлять свое богатство на витрины магазинов, как мы, французы или итальянцы… Вожди не любят посторонних глаз и внешне ведут скромный образ жизни. Это повелось еще со времен Ленина. Пиршества и развлечения происходят за закрытыми дверьми. О том, что там происходит, знает только прислуга, но помалкивает. Ведь ей достаются очень жирные объедки.

Оказывается, Финни был не лишен сарказма.

Натали растерялась. Разыскать в этом блестящем хороводе маршала Лапшина и вызвать его на откровенную беседу было задачей совершенно невыполнимой, но Финни пришел ей на помощь.

— Гостей принимает кандидат в члены Политбюро Худенко. Он и его супруга здесь за хозяев. Рядом с ним два маршала — Аксенов и Капеев.

— Жена Худенко просто само очарование.

— Этим отличается новый режим от старого, перестройка от «застоя». Горбачев ввел моду на хорошеньких жен. При Брежневе было по-другому. Жен его друзей-соратников неудобно было показывать людям.

Супружеская пара Худенко справлялась с процедурой приветствия гостей с вполне светской непринужденностью. Они ничем не отличались от манхэттенских состоятельных биржевиков, устраивающих пышный прием «напоказ». Та же живость, легкость, ни к чему не обязывающая приветливость. Когда очередь дошла до Финни с его спутницей, раздались преувеличенно бурные сожаления по поводу отсутствия американского посла из-за его занятости, сочувственные расспросы о здоровье милой Каролин — супруги Финни и комплименты в адрес Натали. Помощник что-то шепнул на ухо жене партийного босса, и товарищ, вернее, госпожа Худенко расплылась в улыбке.

— Как же, как же! Я наслышана о «Котильоне». Я покупала ваши манто и жакеты в Нью-Йорке. Потрясающее качество меха. Григорий, послушай, госпожа Невски пошила мое американское манто.

— Не совсем так, — улыбнулась Натали. — Шьют скорняки. А я лишь эксплуатирую их труд и выколачиваю прибавочную стоимость.

— Не будем вспоминать Маркса. Мир праху его! — заявил Худенко с иронической усмешкой. — На вашей таможне у всех глаза полезли на лоб. «Зачем вам уголь везти в Ньюкастл?» Я ничего не понял. При чем тут каменный уголь? Но мне сказали, что это английская поговорка. Для чего везти в Россию меха, если их там навалом? Мне пришлось объяснить, что я восхищаюсь качеством работы американских меховщиков и везу образцы для обучения наших мастеров.

— Я польщена! — воскликнула Натали. — Буду рада повидать вас в Нью-Йорке.

Очередь желающих представиться товарищу Худенко дышала им в затылок. Натали и Финни отошли в сторону.

— Вы прекрасно говорите по-русски, — удивился «дедушка».

— Отец хотел сделать из меня дипломата.

— Почему же этого не случилось?

— Я захотела быть богатой, а не жить на жалованье.

— Да, мы небогатые люди, — вздохнул Финни, — но кто-то же должен выполнять черную работу.

Он здоровался со знакомыми, представлял им Натали, выслушивал соболезнования по поводу болезни своей супруги. Они осушили по бокалу шампанского. Все шло своим чередом.

— Кто здесь «за» и «против» Горбачева? — решилась напрямую спросить Натали.

Американский контрразведчик фыркнул.

— Непрофессионально задан вопрос. Сегодня он «за», завтра «против»!

— Вы шутите?

— Ни в малейшей степени.