— Значит, в нашем городе только Гурген иномарки ремонтирует? — очнулся Веня, когда поток красноречия замедлил свой бурный бег.

— И это называется «ремонтирует»! — всплеснул руками Айрат. — Гурген не одну машину ремонтом своим испортил! Мамой клянусь! Кстати, я знаю, про какой «джип» ты говоришь. Такой большой черный «джип»? Такой очень черный и очень большой «джип»? «Чероки»?

— Да, — кивнул Веня.

— Я видел его в мастерской Гургена примерно год назад. А точнее, 5 июля в шестнадцать часов тридцать шесть минут. Он стоял капотом на юго-юго-восток, левое заднее стекло поднято, правое переднее колесо спущено. На левом крыле белый след от птички. Правое зеркало вывернуто под углом в тридцать шесть градусов.

— Какие подробности! — удивился сыщик.

— Подробности… — проворчал Айрат. — Поневоле запомнишь, если уже в шестнадцать часов тридцать восемь минут тебя начинают лупцевать трое накачанных выродков… Их, земеля, Гурген нанял, недовольный, что я своими ценами его клиентуру отбиваю… А недавно эти мясники руку мне сломали на всю оставшуюся жизнь, отчего теперь я не могу зарабатывать на хлеб честным образом.

Он показал загипсованную до самого плеча и согнутую крючком руку.

Веня неодобрительно покачал головой. Мужской бой один на один — это да, считал он, а трое на одного — нет, нет и нет! Ну, разве что иногда… При большой необходимости… Если нет иного метода…

— А через неделю после ремонта этот самый «джип» сгорел! — негодуя, продолжал Земеля. — И женщина в нем сгорела, мамой клянусь! Я знаю, кому этот джип принадлежал, но не стану говорить. Потому у Айрата и нет никаких врагов, кроме Гургена. Айрат никогда не обманывает земляков, мамой клянусь!

— Ладно, — согласился Веня. — Только почем ты знаешь, что Гурген ремонтировал тот «джип», который сгорел?

— Потому что, если бы Гурген его не трогал, он бы не сгорел, — с потрясающей логикой ответил Айрат. — Гурген каждый месяц своего племянника в Москву отправляет с битых машин запчасти снимать, а потом этот металлолом за авторизированные детали выдает, клиентам ставит, после чего они бьются как ненормальные, а Гурген снова их ремонтирует… Мамой клянусь!

…Когда разговор закончился, коляска выкатилась из мастерской, и в спицах, как огненная белка в колесе, ликуя, заметалось веселое солнце.

— В одна тысяча шешнадцатом году, — задумчиво пожевал губами дед, — в тамбовской банде был один кавказец, не помню, как звали… Так мы тоже думали, что он врет, оказалось — просто по-русски плохо говорит. Его потом расстреляли. Милейший был человек…

Между тем Венины глаза, доселе тоскливые и мутные, слегка прояснели — он почуял настоящую работу.

— Так-так, — сказал он, любовно постукивая по ладони кулаком, — дальнейший план ясен! Значит, иду к Гургену, бью его по позвоночнику. Он падает. Я ему: «Говори!» А он… Нет, лучше сначала по ребрам!.. Короче, после разрыва селезенки он во всем признается… Вот тебе и доказательства!

— А если ему не в чем признаваться? — возразил дед.

— Тогда бью его под дых, — понятливо кивнул Веня.

Гурген

Цхх, дарагой! Захади, где твой автомобиль, конфетка из него будем делать, только деньги давай!

Как — нет автомобиля? Что ты за человек без автомобиля? И не человек вовсе, а незначительное недоразумение.

Какой такой черный «джип-широкий»? Не знаю никакой такой «джип».