Его ресницы медленно поднялись, освобождая блеск серебристо-серых глаз.

— Если вы не убьете меня, тогда я убью вас.

Виктория бросила взгляд на короткоствольный пистолет, наполовину скрытый стопкой накрахмаленных рубашек. Затем взглянула на нож в его левой руке.

Желание жить боролось с желанием выжить.

Задержав дыхание, она встретила его взгляд.

— В таком случае, я предпочту, чтобы вы застрелили меня, сэр. Я полагаю, что это будет менее болезненно, чем быть убитой ножом. Если только, конечно, вашей целью не является причинение как можно большей боли.

— Это не игра.

Сердце Виктории забилось сильнее, словно наверстывая ранее пропущенные удары.

— Это не та игра, правила которой мне знакомы.

— Вы не думаете, что я убью вас, — решительно сказал Габриэль с непроницаемым выражением на лице.

— Напротив, сэр. — Если ее сердце продолжит работать в таком же темпе, она наверняка умрет от сердечной недостаточности. — Вы были достаточно великодушны, посоветовав мне оружие, которое было бы наиболее эффективным в руках женщины. Я только хотела высказать свои пожелания в отношении оружия, которое могло бы быть использовано против меня.

— Вы боитесь умереть, мадмуазель?

Да.

— Я жила с мыслью о смерти последние шесть месяцев, — сказала Виктория, весьма далекая от того спокойствия, которое пыталась показать. — Я устала бояться.

— Но вы напуганы.

— Страх — это естественная реакция человека на то, что ему неизвестно. — Жадный блеск зазубренного лезвия. — Я никогда раньше не умирала.

Маленькая смерть.

Окончательная смерть.

— Желание тоже естественно, мадмуазель. Его вы также боитесь.

Злость просочилась сквозь пелену страха.

— Я не стану жертвой мужской похоти.

— И не станете умолять.

— Нет, — ответила Виктория, поджав губы. — Я не стану умолять.

— Мужчина может заставить женщину умолять, мадмуазель.

Ради наслаждения. Ему не было нужды добавлять.

Горячая кровь прилила к ее щекам.

— Некоторых женщин, возможно. — Она демонстративно вздернула подбородок. — Я не такая, как они.

— Мы все такие.

— Мужчины не умоляют о сексуальной разрядке.

Отец научил ее этому. Женщины слабы, мужчины — нет.

Женщины расплачиваются за последствия своих желаний, мужчины — нет.

— Я умолял о сексуальной разрядке, мадмуазель.

Виктория уставилась на Габриэля.

Тьма мерцала в его глазах.

Она вспомнила, как он избегал соприкосновения с ее рукой, когда она брала шелковую салфетку.

«Если бы я не предложил цену за вас, мадемуазель, вы умерли бы намного худшей смертью, чем любая смерть от сулемы».

Виктория решила докопаться до истины.

— Этот мужчина, который, как вы думаете, направил меня в дом… в ваш дом… — Габриэль молча ждал, пока она закончит свою мысль. — …Был тем самым человеком, который заставил вас умолять?

— Да, — резко ответил он.

Ожидая ее осуждения.

Возможно, полгода назад она так бы и сделала.

— И вы думаете, что этот мужчина будет… совершать… определенные действия… чтобы заставить меня умолять.

— Если вы покинете этот дом.

— Почему?

Почему мужчина, о котором она ничего не знала вплоть до сегодняшней ночи, хочет причинить ей вред?

— Люди убивают по многим причинам.