Кровь отхлынула от ее лица.

За последние шесть месяцев она видела, как респектабельные мужчины издевались над нищими, как благовоспитанные леди оскорбляли проституток, как дети дразнили других детей, у которых не было обуви или новой одежды.

Они это делали просто потому, что могли.

Виктория усилием воли овладела собой.

— Вы сказали, что он убьет меня, а не изнасилует ради собственного удовольствия.

— То, что он делает, не имеет никакого отношения ни к удовольствию, ни к наслаждению. — Не было даже намека на удовольствие или наслаждение в глазах Габриэля. Что этот человек сделал с ним? — В конце концов, он убьет вас.

— Он не убил вас.

— Это не входило в его планы.

Изнасилование. Смерть.

Laissez le jeu commencer.

Давайте же начнем игру.

Когда же она закончится?

Виктория пыталась подстроиться под холодную логику Габриэля.

— Но моя смерть была бы частью этого плана.

— Да.

— Потому что моя жизнь несущественна, — повторила она его слова.

Зазубренное серебряное лезвие ножа согласно блеснуло.

— Да.

Желтые, оранжевые и голубые языки пламени яростно вспыхивали внутри камина из атласного дерева.

Виктория никогда не подозревала, что горящие поленья могут излучать столько холода.

— Вы планируете убить меня, чтобы избавить от подобной… смерти?

— В конечном итоге, вы скажете мне спасибо за это.

Волна гнева поднялась внутри Виктории.

— Мужчина, который написал эти письма, сказал, что после того, как я подарю ему свою девственность, я приму как «необходимое зло» потерю всего, к чему когда-либо стремилась. Сейчас вы утверждаете, что я поблагодарю вас за собственное убийство. Вы простите меня, сэр, если я не соглашусь ни с одним из вас.

— Мужчина, который написал письма, не предлагал вам выбора. В отличие от меня.

— Выбор между чем? — Нотки истерии прозвучали в голосе Виктории. — Между способами, которыми вы меня убьете?

— Я даю вам шанс выжить, мадмуазель.

Первая смерть, сейчас…

— И что я должна сделать, чтобы получить этот шанс?

— Быть моей гостьей.

— Прошу прощения?

В Виктории вдруг проснулся неуместный интерес: сколько раз она просила у него прощения за последнее время? Четыре? Пять? Больше?

— Оставайтесь здесь, в моих комнатах, до тех пор, пока не станет безопасно. — Безопасность… не было никакой безопасности в его глазах. В его комнатах. В его доме. — У меня есть люди, которые будут охранять вас.

— Раньше вы говорили, что не можете гарантировать, что со мной ничего не случится, — резко возразила Виктория.

— Я и не могу.

Медная кровать тускло блестела.

В его глазах не было ни намека на приглашение разделить ее.

Виктория подумала об улицах, которые ждали её. И вопреки всему выбрала их.

— Я не могут остаться в ваших личных покоях, — твердо ответила она. Ее слова прозвучали так, словно их сказала та, кем она когда-то работала — тридцатичетырехлетняя незамужняя гувернантка.

— Вы пришли сюда, мадмуазель, готовая к гораздо большему, чем просто спать в моей кровати.

Память о его нежелании, чтобы она прикасалась к нему, рассердила Викторию.

— Но вы не хотите меня… в этом смысле.

Ее рот со стуком закрылся. Зачем она это сказала?

Он ведь говорил ей, что если возьмет ее, она умрет.