— Нет… Вы мне нравитесь… Я…

— А чем ты это докажешь? Нам, студентам, слов недостаточно, мы и так слышим их без конца. А любовь? Один философ, например, говорит, что только эгоист не отдается любви без остатка.

Последнее я придумал экспромтом. Если б этот философ мог услышать мою болтовню!

— Во-первых, боязнь потерять девственность объясняется устаревшими взглядами на жизнь. Сегодня студентки добровольно идут на это. А остальные женщины от них отстали, потому что не могут освободиться от косных предрассудков. Неужели вам в гимназии ничего не говорили об этом?

— Нет. Это так трудно понять.

— Конечно. В гимназиях еще рано говорить о таких вещах. Но в университете… Ты что-нибудь слыхала об эмансипации женщин? Так вот. Чтобы мужчина и женщина были равны, необходимо отбросить всякий стыд, если между ними возникает любовь. Так нас учат. Понимаешь, о чем я говорю?

Тупо глядя на меня, Мицу удрученно кивнула головой.

— Я говорю, что нужно вести себя иначе. Отбрось ложные предрассудки. Войдем в этот дом. Может быть, вначале тебе будет немного страшно. Но ведь сказал же кто-то, что прогресс невозможен без риска.

Бедные философы! Однако нужно как-нибудь использовать знания, которые мы получаем от профессоров. В конце концов, не даром же я плачу деньги, бегая на заработки! Увы, «цитаты» из научных трудов не произвели желаемого впечатления на фабричную девчонку.

— Ну, идешь? — Я взял Мицу за руку, но она, как львенок, отпрянула назад.

— Нет, пойдемте домой, прошу вас, пойдемте.

— Домой? — закричал я. — Да что ж это такое? Сама назначила мне свидание, я пришел, а она домой. Вот тебе на… Ей дело говоришь, а она упрямится, будто ишак… Ладно. Пусть будет по-твоему. Я пошел.

И широкими шагами я стал спускаться вниз по улице. Я был вне себя оттого, что столько времени потратил попусту. И с кем? Хотя бы девчонка стоящая была. Но зол я был не только на Мицу, но и на философов и на профессоров, уроки которых оказались бесполезными.

Вдруг резкая боль пронзила мое правое плечо и спину. Кажется, начинается нервный приступ, не раз повторявшийся после полиомиелита. Когда я сильно устаю или волнуюсь, всегда возникает эта колющая боль.

Мыча от боли и чувствуя, что Мицу бежит за мной, я, не оглядываясь, продолжал идти. Она догнала меня и задыхаясь спросила:

— Вы обиделись?

— Конечно.

— И больше не придете?

— А что мне еще остается? Ты сама дала мне понять, что я тебе не нужен…

— …

— Но если тебе неприятно быть со мной, я не стану навязываться.

— Вы… я… Но мне не хочется заходить туда…

— Тогда прощай…

Мы спустились с горы. На веранде китайского ресторана двое мужчин с красными от вина лицами жадно что-то ели.

— Вы не хотите больше встречаться со мной?

— Нет.

Боль, ставшая еще острее, снова пронзила мою спину. Я невольно вскрикнул и схватился за правое плечо.

— Что с вами? — Удивленная и испуганная Мицу заглянула мне в глаза.

— Ничего. В детстве я болел полиомиелитом. Видишь, правое плечо у меня опущено. К тому же я хромаю. Поэтому и девушки меня не любят. Кому я нужен, калека? Еще ни одна меня не любила… М-м-м… И ты оказалась, как все…

— Вы хромаете?

Качающийся свет фонаря упал на лицо Мицу: она с состраданием смотрела на меня.